Имя ветра

– Ну да, иметь удачу на своей стороне нам не помешает, – согласилась Денна.

– И нам нужно, чтобы он сдох побыстрее, – сказал я. – И для дракка так гуманнее, и для нас безопаснее.

Денна посмотрела на меня:

– Ну так что, удвоим дозу?

Я кивнул, и она снова ушла в лес, а я скатал еще двадцать один шарик и бросил их в ведро. Она вернулась с новой охапкой дров, как раз когда я заканчивал лепить последний.

Я умял смолу на дне ведра.

– Ну вот, этого наверняка больше чем достаточно, – сказал я. – Такого количества офалума хватило бы, чтобы дважды убить все население Требона!

Мы с Денной заглянули в ведро. Там была примерно треть всей смолы, что мы нашли. Того, что осталось в клеенчатом мешке, должно было хватить на то, чтобы купить Денне полуарфу, рассчитаться с Деви и потом еще прожить несколько месяцев, ни в чем себе не отказывая. Я подумал, что надо будет купить новую одежду, комплект новых струн для лютни, бутылку авеннийского фруктового вина…

Я подумал о дракке, который сметает деревья, словно снопы, и играючи разносит их в щепки своим весом.

– А давай еще удвоим, – сказала Денна, отвечая моим собственным мыслям, – просто для верности!

И я еще раз удвоил дозу, скатав еще сорок два шарика из смолы, пока Денна таскала дрова, охапку за охапкой.

Я развел костер как раз к тому времени, как пошел дождь. Мы сложили костер побольше в надежде, что яркое пламя быстрее привлечет дракка. Я хотел как можно быстрее доставить Денну в Требон, туда, где относительно безопасно.

Напоследок я соорудил корявую приставную лестницу, воспользовавшись топором и найденным шпагатом. Лестница выглядела уродливо, но в дело годилась. Я приставил ее к каменной арке. На этот раз нам с Денной будет куда проще забраться в убежище.

Наш ужин был куда скромнее, чем накануне вечером. Мы воздали должное остаткам моих лепешек, уже зачерствевших, вяленому мясу и последним картофелинам, испеченным в углях.

За ужином я рассказал Денне всю историю про пожар в фактной. Отчасти потому, что я был юн, я был парнем, и мне отчаянно хотелось произвести на нее впечатление, но, помимо этого, мне хотелось дать ей понять, что я тогда не явился обедать вследствие обстоятельств, которые никак от меня не зависели. Слушала Денна идеально: она была очень внимательна и ахала во всех нужных местах.

Я уже не тревожился, что ей грозит передозировка. После того как Денна натаскала небольшую гору дров, ее маниакальное возбуждение начало спадать, и теперь она пребывала в довольстве и полусонной летаргии. Однако я знал, что после того как действие наркотика минует, она сделается слабой и изможденной. И я хотел отвести ее в Требон и уложить в кровать, чтобы она могла прийти в себя.

После того как мы поели, я подошел к Денне, которая сидела, привалившись спиной к одному из серовиков. Я закатал рукава и торжественно объявил:

– Ну ладно, а теперь мне требуется тебя осмотреть.

Денна лениво улыбнулась мне. Глаза у нее были полузакрыты.

– Умеешь же ты девушек убалтывать!

Я пощупал пульс в ямке на тонкой шее. Пульс был редкий, но ровный. Когда я до нее дотронулся, она слегка отдернулась:

– Щекотно!

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я.

– Устала я… – ответила она. Голос у нее сделался слегка невнятным. – Мне хорошо, только я устала, и холодно немножко…

Не то чтобы я этого не ожидал, но все равно слегка удивился: мы же сидели всего в нескольких футах от пылающего костра. Я вытащил из сумки запасное одеяло и протянул ей. Денна закуталась в него.

Я наклонился ближе, чтобы заглянуть ей в глаза. Зрачки по-прежнему были расширены и замедленно реагировали на свет, но не больше, чем раньше.

Денна подняла руку и положила ладонь мне на щеку.

– Какое у тебя лицо чудесное! – сказала она, сонно глядя на меня. – Просто идеальная кухня.

Я с трудом сдержал улыбку. Это был бред. Теперь он будет накатывать на нее приступами, пока, наконец, глубокое изнеможение не заставит ее погрузиться в забытье. Если в тарбеанском переулке видишь человека, который бормочет какую-то ерунду, скорее всего, это не настоящий сумасшедший, а просто сладкоед, одурманенный деннером.

– Кухня?

– Да-да, – сказала она. – Все одно к одному, и сахарница на своем месте.

– А как тебе дышится? – спросил я.

– Нормально! – как ни в чем не бывало ответила она. – Тяжело, но нормально.

Когда я это услышал, сердце у меня заколотилось:

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, мне немножко трудно дышать, – сказала она. – Грудь временами сдавливает, и я как будто сквозь кекс дышу. – Она рассмеялась. – Я сказала «кекс», да? Я имела в виду патоку! Будто сквозь кекс с патокой.

Я с трудом удержался, чтобы не рявкнуть на нее. Просил же ее мне сказать, если вдруг у нее начнутся проблемы с дыханием!

– А сейчас тебе трудно дышать?

Она равнодушно пожала плечами.

– Мне надо послушать, как ты дышишь, – сказал я. – Но у меня с собой нет никаких инструментов. Не могла бы ты немного расстегнуть рубашку, мне надо прижаться ухом к твоей груди.

Денна закатила глаза и расстегнулась – куда больше, чем требовалось.