Имя ветра

Руку поднял Арвил, за ним Лоррен, Элодин, Элкса Дал… Это был напряженный момент. Я посмотрел на Килвина с ректором, надеясь, что хоть один из них поднимет руку.

Момент миновал.

– Обвинение отклонено.

Амброз шумно выдохнул. Я был разочарован, но не особенно. По правде говоря, я был изрядно удивлен, что мне удалось добиться хотя бы этого.

– А теперь, – сказал ректор, словно готовясь к серьезному усилию, – обвинение в малефиции против э-лира Квоута.

– От четырех до пятнадцати ударов кнутом и обязательное исключение из университета, – объявил Лоррен.

– Сколько ударов кнутом требует потерпевший?

Амброз обернулся, посмотрел на меня. Я видел, как крутятся шестеренки у него в голове – он прикидывал, насколько серьезного наказания он может потребовать так, чтобы магистры при этом проголосовали в его пользу.

– Шесть.

Я ощутил в животе свинцовый ком страха. На кнут мне было плевать. Я бы и две дюжины ударов выдержал, только бы меня не выгоняли. Если меня выставят из универа, жизнь моя кончена…

– Господин ректор! – сказал я.

Он посмотрел на меня усталым добрым взглядом. Его глаза говорили, что он все понимает, однако выбора у него нет: придется предоставить делу идти своим чередом. Мягкая жалость в этом взгляде напугала меня. Он знал, что сейчас произойдет.

– Да, э-лир Квоут?

– Могу я кое-что сказать?

– Вы уже выступили в свою защиту, – твердо возразил он.

– Но ведь я даже не понимаю, что я сделал! – выпалил я. Ужас взял верх над моим самообладанием.

– Шесть ударов кнутом и исключение, – продолжал ректор официальным тоном, не обращая внимания на мою вспышку. – Кто за?

Хемме поднял руку. За ним последовали Брандер и Арвил. Сердце у меня упало – я увидел, что руку подняли и ректор, и Лоррен, и Килвин, и Элкса Дал. И самым последним – Элодин, который лениво улыбнулся и пошевелил пальцами поднятой руки, будто помахал на прощание. Все девять рук были против меня. Меня исключали из университета. Моя жизнь кончилась.

Глава 86 Само пламя

– Шесть ударов кнутом и исключение, – тяжко обронил ректор.

«Исключение, – тупо подумал я, как будто никогда прежде этого слова не слышал. – «Исключить» – «изъять, исторгнуть». Я буквально ощущал, как Амброз исходит самодовольством. На секунду я испугался, что меня сейчас стошнит, – прямо тут, при всех.

– Кто из магистров против данного решения? – задал ректор традиционный вопрос. Я смотрел в пол.

– Я! – этот звучный голос мог принадлежать только Элодину.

– Кто за то, чтобы отменить исключение?

Я снова поднял голову, как раз вовремя, чтобы увидеть руку Элодина. Элксы Дала. Килвин, Лоррен, ректор… Руки подняли все, кроме Хемме. Я едва не расхохотался в голос от изумления, не веря своим глазам. Элодин снова улыбнулся мне своей мальчишеской улыбкой.

– Исключение отменяется, – твердо заявил ректор, и я почувствовал, как самодовольство стоящего рядом Амброза фукнуло и угасло. – Есть ли еще вопросы, требующие рассмотрения?

Я уловил в голосе ректора странную нотку. Он чего-то ждал.

Раздался голос Элодина:

– Предлагаю возвести Квоута в ранг ре-лара.

– Кто «за»?

Руки подняли все как один – кроме Хемме.

– Квоут возводится в ранг ре-лара по поручительству Элодина пятого числа месяца облога. Собрание распущено!

Он встал из-за стола и направился к двери.

– Как?! – взвыл Амброз, озираясь по сторонам, словно не мог решить, к кому обращаться. Наконец он затрусил следом за Хемме, который торопливо вышел сразу после ректора и большинства других магистров. Я обратил внимание, что хромает Амброз куда меньше, чем до суда.

Я, очумевший, тупо стоял на месте, пока ко мне не подошел Элодин. Он пожал мою безвольно висящую руку.

– Что, растерялся? – спросил он. – Пошли, пройдемся, я все объясню.

Яркое послеполуденное солнце ударило в глаза после тенистой прохлады «Пустот». Элодин неуклюже стянул через голову свою магистерскую мантию. Под мантией на нем была простая белая рубашка и довольно непристойного вида портки, подпоясанные растрепанной веревкой. Я только теперь обнаружил, что он босиком. Его ступни были такими же загорелыми, как его руки и лицо.

– Ты знаешь, что значит «ре-лар»? – непринужденно спросил он.

– Это переводится «говорящий», – ответил я.

– Ну а значит-то оно что, знаешь? – снова спросил он.

– На самом деле нет, – сознался я.

Элодин перевел дыхание.

– Когда-то, давным-давно, жил да был один университет. Построили его на мертвых руинах более древнего университета. Университет был невелик, всего-то человек пятьдесят или около того. Но это был лучший университет на много миль вокруг, и потому люди приходили туда, учились и уходили. Там была небольшая группа людей. Людей, чьи познания выходили за пределы математики, грамматики и риторики.