Имитация

— Я не то имела ввиду. Самое страшное было, когда я подумала, что ты был с ними.

— И ты могла так обо мне подумать?

— Сам же сказал!..

— Все, квиты! — и он закрыл ей рот поцелуем.

Высвободившись, Изольда вдруг спохватилась:

— А чего это мы рассиживаем? Ступай-ка на кухню мыть посуду и убери там со стола! А я займусь более приятным делом.

— Каким? — спросил Валентин, чувствуя, как в душу снова закрадываются сомнения: хотелось верить тому, что рассказала Изольда, но уж больно неправдоподобно все выглядело…

— Постелю постель! — с веселым хохотком ответила она, и эта ее внезапная веселость после истерики тоже показалась неестественной.

* * *

Провожая его утром в прихожей, Изольда опечаленно заглянула в его глаза и начала виноватым голоском:

— Не хотела тебя раньше времени огорчать…

У Валентина вытянулось лицо.

— Что такое?

— Послезавтра улетаю в Ростов, на курсы повышения квалификации, — она положила руки ему на плечи и прижалась щекой к его щеке.

— Надолго? — спросил он деревянным голосом.

— Дней на десять. Валька, мне и самой тошно! Не знаю, как проживу столько времени без тебя.

— Я могу тебя проводить?

— Мы поедем в аэропорт группой. Боюсь, что не будет свободного места И потом…

— Я бы и автобусом…

— Валюш, не надо меня провожать, терпеть не могу вокзальных прощаний. Лучше здесь обними меня еще раз. Крепко-крепко, чтобы косточки затрещали… Еще крепче… Ох… Ну, теперь иди, милый…

27. «Ника». Интерьер

В свою мастерскую Иконников их не пустил:

— Там у меня черт ногу сломит, некуда и присесть.

Брянцев с Лазутиным люди вежливые, наглеть не стали. Прошли вслед за хозяином в светлую, чистую комнату, где были и стол, и стулья, и мягкие кресла.

— Располагайтесь, кому где нравится, — сам Иконников сел на стул в простенке между забранными кованой решеткой окнами. — Чему обязан, если не секрет?

— Не секрет, — пропел-проговорил Брянцев, раскладывая на столе бумаги. — Расследуется дело об убийстве директора «Ориона» Андрея Никитича Орлинкова… — и сделал приглашающий жест: — Подсаживайтесь поближе, Павел Степаныч! Удобнее будет разговаривать, — затем повернулся к Филиппу, который расположился в кресле у стены. — Протокольчик попишешь?.

— Все-таки — убийство? — огорчился Иконников, придвигаясь к столу вместе со стулом, однако и на этот раз устроился спиной к окнам таким образом, чтобы на лицо не падал свет. — А то говорили — сам застрелился.

— Да нет, застрелили его, — со вздохом произнес Брянцев, с интересом всматриваясь в бородатое лицо «уникума». — Застрелили…

— Вон как… — Иконников не отводил глаз в сторону, однако смотрел как бы сквозь следователя. — Мы тут как в лесу живем, ничего не знаем… И кто ж такой нашелся? Креста на нем, верно, не было.

— Вы ведь хорошо знали Андрея Никитича? — спросил Брянцев.

— Как не знал, — кивнул Иконников. — Считайте, что он меня и открыл для людей. Вся номенклатура, которая сейчас «Орионом» выпускается, через мои руки прошла. Опытные образцы вон за той дверью делались. Этими вот руками. А инженеры уж потом техническую документацию готовили и на поток мои поделки ставили. Опять же со мной консультировались. Андрей Никитич велел им, инженерам, слушаться меня и правильно делал. Он, можно сказать, один понимал, что все технические решения выходят отсюда, — Иконников постучал пальцем по лбу, — уже в готовом виде и в соавторах не нуждаются, принимайте как оно есть и внедряйте в производство.

— Как платил за труды?

— Прилично. Восемь штук в месяц. Ну, после вычетов шесть с хвостиком выходило.

— А с новым директором отношения сложились?

— С Выриным? Так он не технарь — хозяйственник. Я с главным инженером больше общаюсь. Ничего мужик, со всем уважением ко мне. Скоро я им еще один проект выдам. Какой — не скажу, пока держу в секрете…

— Козлов у вас тоже, кажется, не технарь? — как бы между прочим спросил Брянцев.

— Нет, не технарь.

— Интересно, как же он стал начальником цеха? Мне говорили, что там устанавливается самое современное оборудование. Почему — Козлов?

Иконников хехекнул в бороду:

— Вы это у меня спрашиваете?

— С вами, значит, не советуются?

— А мне это надо?

— Но вы должны быть заинтересованы…

— Я делаю свою работу. Мой интерес в том, чтобы сделать ее хорошо. А как они дальше распорядятся — о том пускай у них голова болит. Я сижу в своей скорлупе…

— У кого — у них?

— Да у нынешнего начальства.

— Ходят разговоры, будто дела на заводе идут не так хорошо.

— Может быть.

— При Орлинкове лучше шли?

— Вы уж меня извините, но я, видно, чего-то недопонимаю.

— А именно?

— Я вам только что говорил, как у нас хорошо с Андреем Никитичем сложилось, и на` тебе: «когда было лучше». Да озолоти меня Вырин — для меня Андрей Никитич останется все равно как родным человеком, и никто его мне теперь не заменит.

— Кому-то Орлинков мешал. У вас на этот счет нет соображений?

Иконников захватил бороду в горсть и взглянул на следователя исподлобья сторожким взглядом.