Имитация науки. Полемические заметки

«Эксперимент в сфере образования, сложившийся к настоящему времени, в определенном смысле таковым не является. Существующие его примеры не разрешалось анализировать с точки зрения возможных отрицательных последствий. Этот запрет объясняется неверным пониманием концептуальной эксперимента, составляющей оформленный так: “Нельзя экспериментировать на детях”» (с. 5).

Пример третий:

«Его концептуальное содержанное принципиально отличается от естественнонаучного по следующим пунктам» (с. 5).

Пример четвертый:

«Какой создан эксперимент направленный на формирование новых фрагментов и образцов образовательной практики?» (с. 14). (Запятая пропущена не нами.)

Совершенно непонятно, зачем в одной рубрике объединено несколько глав. Так, главы 11 и 12 объединены, причем в главе 11 нет никакого содержания. Глава обозначена, но ни одного слова в ней нет. Встречаются параграфы из нескольких строк (14.2; 14.3; 14.4 и др.). Причем номер 14.2 присвоен двум разным параграфам. Некоторые параграфы имеют разную нумерацию, но одинаковое название. Например, параграф 15.1 озаглавлен «Недописанное сочинение», и точно такой же заголовок имеет параграф 15.4. Главы 17 и 18, в отличие от других глав, не разбиты на параграфы. То же главы 19 и 20, они вдобавок и объединены. Главы 21–24 тоже объединены, причем в первых трех из перечисленных глав нет ни одного слова. Глава 25 состоит из одного параграфа.

Все эти странности могут быть объяснены только тем, что и эта работа написана методом механического объединения текстов, созданных студентами по заданию Н. Е. Седовой, причем работа проведена крайне небрежно и халтурно.

Нами изучена также работа Н. Е. Седовой «Основы практической педагогики» (М.: ТЦ «Сфера», 2008. 187 с.). Мы пришли к выводу, что она представляет собой отредактированный текст учебного пособия «Основы практической педагогики», изданного годом раньше в Комсомольске-на-Амуре. Однако здесь нет упоминания о том, что в подготовке пособия Н. Е. Седовой помогали студенты. В результате редактирования текст оказался приглажен, однако кое-какие огрехи остались. Так, на с. 118 написано:

«Основным критерием инновации выступает новизна, имеющая равное соотношение передового педагогического опыта».

«Введение оптимальности в систему критериев эффективности педагогических инноваций означает затрату сил и средств учителей и учащихся для достижения результатов».

На с. 162 читаем:

«Развитие самобытности, которая достигается не стремлением к оригинальности, а одержимостью быть собой – любимым возделыванием своего жизненного участка».

Итак, человек прожил благополучную жизнь: добился степеней известных, оставил обширное наследие в виде сотен статей и множества монографий… И что же? Каков его вклад в науку? Какая мысль, какая идея осталась от него? Ну, пусть не мысль, а хотя бы наблюдение или замечание? Что могут почерпнуть будущие ученые в этих пухлых сочинениях через 10, 20, 50 лет? Увы, абсолютно ничего. Н. Е. Седова не продвигала науку, она на ней паразитировала. Все ее творения, без сомнения, – макулатура, мусор, информационный шум.

Она, конечно, – уникум. Более осмотрительные деятели как бы науки стараются работать не столь цинично, не идут дальше продажи своим аспирантам уже защищенных работ. Н. Е. Седова хапала беззастенчиво, отринув все приличия и условности. Профессору необходимо иметь какое-то количество публикаций, иначе он не может быть проведен по конкурсу на следующий срок. Но ведь совершенно необязательно публиковать одну пухлую монографию за другой. Здесь умножение количества опубликованных работ выступает уже не как средство поддержания статуса, а как самоцель. Это уже какая-то болезненная страсть, клептомания. Казус профессора Седовой превосходит всякое воображение, но он, тем не менее, имел место.

Вывод: наука не застрахована от проникновения в нее не только тупиц, невежд и прохиндеев, но и людей с явными отклонениями в психике.

Дополнение. Наука и идеология