Имитация науки. Полемические заметки

Вообще сам по себе институт общежития советских времен – интереснейший предмет изучения. Советское общество сумело решить задачу сверхускоренной модернизации во многом благодаря этому типу жилища. Трудно себе представить, как можно было бы без общежития на деле обеспечить равенство шансов на образование жителей крупных городов и мелких поселений. Без общежития нельзя было бы и реализовать принцип бесплатности образования. Общежитие – важнейший элемент жизнеустройства советского типа; этот элемент, как и весь советский опыт, еще будет востребован в период новой мобилизации, к которому Россия под мощным воздействием внешних и внутренних факторов движется. Впрочем, есть и альтернатива мобилизации – исчезновение с политической карты мира, гибель русской цивилизации. С кем вы, мастера культуры?

Приложения

Приложение 1 Не пожелавший прозреть [468]

16 июля[469] завершилась жизнь члена-корреспондента РАН Михаила Николаевича Руткевича – видного советского социального мыслителя, автора сотен трудов по философии и социологии, в том числе классического учебника по диалектическому материализму. Не стало ученого, который не запятнал себя ни изменой своим научным принципам, ни угождением антинародной власти.

Поведение советских обществоведов в конце 80-х – начале 90-х гг. – зрелище, не лишенное занимательности. Убеленные сединами ученые мужи, проевшие зубы на апологетике марксизма, составившие себе на этом свое имя, добившиеся известности и весьма неплохого социального статуса, достигшие определенного материального благополучия, вдруг стали разом прозревать. Профессора, членкоры и даже академики вдруг обнаружили, что марксизм – вовсе не научная доктрина, которая глубоко раскрывает законы существования и развития общества, прокладывает пути создания справедливого общественного устройства, при котором будет уничтожена противоположность бедности и богатства и вместе с ней и эксплуатация человека человеком, а стихийные силы социального развития будут поставлены под разумный контроль. Марксизм, оказывается, – не истина и даже не ее часть, а системное заблуждение. Марксизм, как внезапно открылось его вчерашним приверженцам и защитникам, – механистическое учение, игнорирующее человека и приносящее его в жертву безличной стихии. И по этой причине марксизм несовместим с гуманизмом. К тому же Маркс требует экспроприации экспроприаторов, что тоже не может быть совмещено с гуманизмом. В общем, всюду клин.

Все аргументы против марксизма, которые оказалась в состоянии выработать буржуазная наука за полторы сотни лет его существования, были в той или иной комбинации, с той или иной степенью полноты воспроизведены советскими обществоведами. Как раз теми, которые всю свою сознательную жизнь занимались отстаиванием «вечно живого марксистско-ленинского учения» и критикой «методологически порочного буржуазного обществоведения».

Вообще говоря, эволюция взглядов ученого – вещь вполне естественная, более того, практически неизбежная. Но одно дело – развитие определенных идей, и совсем другое – полный отказ от них, радикальный разрыв с прежними представлениями. История мировой философии знает немало примеров более или менее существенной корректировки первоначальных взглядов и один-единственный пример их коренного пересмотра. Я имею в виду, конечно, переход И. Канта с точки зрения механистического материализма на позиции агностицизма. Когда это случилось, Канту было 46 лет, и это до сих пор вызывает удивление: обычно в таком далеко не юном возрасте люди уже не способны принципиально изменить свое мировоззрение.

История отечественного обществоведения явила миру нечто дотоле совершенно невиданное: одномоментное массовое прозрение людей в возрасте за пятьдесят, за шестьдесят, за семьдесят и даже за восемьдесят лет! И сколько бы неофиты антимарксизма ни убеждали нас в том, что прежде они, «отгороженные железным занавесом от объективной информации», искренне заблуждались, а вот только теперь обрели свет истины, веры им нет. Можно ли себе представить, чтобы Дарвин под конец своей жизни отказался от идеи эволюции и стал доказывать истинность библейской версии происхождения человека? Или попробуйте себе вообразить Эйнштейна, который под старость лет признал специальную теорию относительности ошибочной.

Наука как социальный феномен безлична и потому бесстрастна. Но наука как человеческая деятельность глубоко личностна, это непрерывно извергающийся вулкан человеческих страстей. Истина в науке обретается только так: через мучительные искания, сомнения, столкновение позиций, взаимную критику. Если ничего этого нет, остается пустая форма, восковой муляж, видимость без сути. Ученый – не тот, кто умеет писать статьи и монографии, отвечающие всем канонам жанра, а тот, кто стремится к истине. В науке есть, конечно, уровень формального ремесла, но этим уровнем она не исчерпывается. Весь вопрос в том, на что направлено это мастерство – на постижение действительности или на цели, не имеющие отношения к науке как таковой.