Имитация науки. Полемические заметки

Но описанный логический капкан, в который попадают все ниспровергатели истины, – далеко не единственное и даже, пожалуй, не главное негативное следствие их позиции. Этого вопроса мы намерены коснуться в ходе дальнейшего изложения, пока же отметим, что сама по себе аргументация в пользу отказа от понятия истины строится на весьма шатком основании. Общая причина, приводящая к такому отказу, – искажение диалектики абсолютной и относительной истины. В пользу нашего утверждения говорит следующее высказывание А. Г. Сергеева:

«Поскольку значение слова “истина” неявно подразумевает абсолютность и незыблемость, его использование для обозначения изменчивых научных знаний будет все время вводить нас в заблуждение»[136].

Обратимся к тем примерам, которые приводит А. Г. Сергеев. Верно, что механика Ньютона строится на иных основаниях, чем физика Аристотеля. Однако неверно, что между концепцией Аристотеля и Ньютона существует непреодолимый разрыв. Ньютон не отвергает полностью взглядов Аристотеля, но отказывается лишь от того, что в этих взглядах устарело, что оказалось ошибочным. Так, для Ньютона, как и для Аристотеля, Солнце – это не бог Феб, объезжающий на колеснице Землю по небу, а объект природы, тело, обладающее физическими свойствами. Аристотель во многом ошибался, но в главном он был прав. И Ньютон ошибался, однако степень соответствия его взглядам действительности выше. На данный момент предельная степень соответствия представлений о реальности самой реальности достигнута в концепции Эйнштейна. Но настанет время, когда выяснятся пределы правоты и Эйнштейна. Критиков корреспондентской теории истины, к коим относится и А. Г. Сергеев, смущает ключевое понятие «соответствие». Они исходят из предпосылки, что никакого иного соответствия, кроме абсолютного, не существует. Но в реальности соответствие различается по степеням. Есть соответствие приблизительное, а есть и абсолютное. Прогресс научного познания как раз в том и состоит, что степень соответствия наших представлений действительности возрастает. И если так подойти к вопросу, то в этом случае отпадает необходимость отказываться от понятия истины в науке.

Впрочем, А. Г. Сергеев противоречит сам себе, когда использует в своих рассуждениях понятие заблуждения. Это последнее имеет смысл лишь в том случае, если мы признаем существование истины. Это еще один логический дефект его позиции, косвенно свидетельствующий о том, что изгнание понятия истины из науки – задача в принципе неразрешимая.

Классическая, идущая от Аристотеля концепция состоит в утверждении, что истина – это соответствие представлений действительности. Но внутри этого соответствия имеется градация. Полное, совершенное, исчерпывающее соответствие называется абсолютной истиной. Соответствие неполное, несовершенное, приблизительное – относительной истиной. Наука признает абсолютные истины и в них не сомневается. Так, закон сохранения и превращения энергии – та истина, на фундаменте которой стоит вся современная физика. А вот псевдонаука как раз такого рода истину и отвергает и потому обещает создать двигатель с КПД выше ста процентов. Наука действительно, в отличие от религии, чужда догматизму. Но она, в противовес псевдонауке, не приемлет и релятивизм. Поэтому мы считаем верной и точку зрения А. И. Китайгородского, и позицию М. В. Волькенштейна. Однако мы рассматриваем их концепции как первое приближение к истине. Иной точки зрения на этот счет придерживается А. Г. Сергеев. Он полагает, что

«лучше не называть научные представления истинами. Вместо этого правильнее пользоваться понятием “научный мейнстрим”, означающим представления, которые на сегодняшний день являются наилучшими по мнению большинства специалистов»[137].

Что ж, это давно и хорошо известная конвенционалистская трактовка истины, которая состоит в утверждении, что истина – общераспространенное мнение.

Неочевидные последствия конвенционализма [138]

По нашему мнению, предложенное А. Г. Сергеевым решение вопроса приводит не к усилению позиций настоящей науки в ее противостоянии неподлинным формам бытования научной деятельности, а напротив, к их ослаблению, т. е. к результатам, обратным желаемым. Такое нередко случается в общественной практике. Неверно выбранное средство решения проблемы парадоксальным образом приводит к ее обострению. Стремясь противостоять «паразитированию на мегабренде науки» на идейной платформе конвенционализма, мы с очень большой степенью вероятности можем получить результат, обратный желаемому.