Император Август и его время

Развратная тварь, царица канопского блуда
(Чёрное это пятно в славном Филиппа роду),
Пёсий Анубиса лик с Юпитером нашим равняла,
Тибр принуждала не раз Нила угрозы терпеть…[964]

Римский поэт писал, понятное дело, позже описываемых нами событий, но отразил он в своих стихах как раз тогдашние настроения в Риме против Клеопатры времени решительного противостояния между двумя триумвирами.

Нельзя не согласиться с тем, что против этой царицы была развёрнута беспрецедентная кампания, которую можно справедливо считать одной из самых масштабных вспышек ненависти в истории. На неё были обрушены все возможные обвинения.

И получили столь сильное распространение, что, спустя сотни и даже тысячи лет, любая ложь о Клеопатре стала восприниматься как неоспоримый факт[965]. Так, через восемнадцать с половиной столетий в приверженности царицы к самому безумному разврату не усомнился А. С. Пушкин в своих «Египетских ночах»[966]. А основой для сюжета послужило сообщение римского историка IV века Секста Аврелия Виктора о Клеопатре: «Она была столь развратна, что часто проституировала, и обладала такой красотой, что многие мужчины платили своей смертью за обладание ею в течение ночи»[967]. Легенда эта наверняка имела корни в пропагандистской войне Октавиана против Антония.

Клеопатре приписывалось и намерение царить в Риме. Якобы она постоянно повторяла: «Это так же верно, как то, что я буду вершить суд на Капитолии». Образ Антония в этой агитации рисовался крайне оскорбительно – как жалкого, униженного, потерявшего всякий разум вследствие своей безумной влюблённости в египтянку человека. Впрочем, Плутарх, весьма критично к Антонию настроенный, приводя эти пропагандистские нападки на него, подчёркивал: «Как тогда полагали, большая часть этих обвинений была Кальвизием вымышлена»[968]. Кальвизий – друг Октавиана, надо полагать, был одним из главных агитаторов триумвира Запада в этой словесной войне.

Если в Италии надо было рисовать образ Клеопатры самыми чёрными красками, дабы заодно опорочить и Антония, то на Востоке действительно растущее влияние царицы на её возлюбленного само способствовало падению его авторитета. Обладая не только острым умом, но и ядовитым языком, Клеопатра неосторожно оскорбила двух близких к Антонию людей – Луция Мунация Планка и Марка Тития. Они оба наиболее настойчиво возражали против участия царицы в предстоящей войне. Результат оказался более чем печальным. Планк и Титий не просто сбежали к Октавиану, но, будучи хорошо осведомлёнными, рассказали ему о содержании завещания Марка. Тот как человек, чрезмерно порой открытый, напрасно поделился этим с друзьями. Само завещание, как было заведено в Риме, хранилось у весталок. Октавиан немедленно потребовал выдать ему документ. Согласно обычаю, до самой смерти завещателя никто к его последней воле не мог быть допущен. Жрицы храма Весты отказались выдать завещание, соблюдая традицию. Но, понимая, с кем имеют дело, они сказали, что, коль скоро он желает получить документ, пусть приходит сам. Октавиан, разумеется, тут же явился и завещание Антония забрал. Внимательно изучив его, наследник Цезаря немедленно пометил все места, которые можно было использовать для очередных обвинений былого коллеги. Не исключено, что и отредактировал его.