Император Август и его время

Один из самых знаменитых представителей этого литературного объединения Тибулл (54?–19 гг. до н. э.) вообще ни разу не упомянул Августа в своих стихах. В то же время он написал восторженный панегирик Мессале, где крайне неумеренно прославлял его достоинства: он-де выше всех и как оратор, не исключая мудрого Нестора и хитроумного Одиссея, в военном отношении не имеет себе равных, и потому только ему предстоит праздновать триумфы над отдалёнными народами…

Здесь должно быть в крайней форме проявила себя особенность старинных отношений между патроном и клиентом. А кружок Валерия Мессалы на таковой древней римской традиции и основывался[1572]. Очевидно, государственный муж заказал поэту панегирик. Тибулл – клиент своего патрона, наверняка немало благ от него получивший, поручение добросовестно исполнил. Но едва ли этот высокоталантливый поэт, один из символов «золотого века», мог всерьёз верить в столь выдающиеся таланты Мессалы. Похоже, подобная неумеренность в восхвалениях – скорее ирония, нежели подобострастие. Думается, такой подход ближе к истине, нежели утверждение, что Тибулл, воспевая своего патрона, проявлял «вольнодумство» и «опасную независимость поэта»[1573]. Для Тибулла, надо сказать, военные и политические события эпохи были малоинтересны. Главное в его творчестве – любовные элегии, мечты о возлюбленной Делии, разочарование, ревность, обычные для такой изящной любовной поэзии перепады настроений и чувств[1574]. Что же до оценки Месаллы Корвина как «независимого политика»[1575], то она не выдерживает критики. Столь удивительная карьера позволяет уподобить его разве что князю Талейрану, каким только режимам не служившему и кого только не предававшему…

Самым знаменитым литературным объединением эпохи Августа, поистине воплощением «золотого века» римской культуры был, конечно же, кружок Мецената[1576]. Этот замечательный человек, верный соратник и друг ещё Гая Октавия, сумел притом сохранить свою личную независимость, в отличие от Агриппы, буквально растворившегося в служении патрону. Он позволял себе не только не соглашаться с Августом, но порой и дерзить ему, при этом добиваясь признания императором справедливости своей дерзости. В то же время Меценат не притязал ни на какое формально особое положение при правителе Империи. Потомок этрусских царей, но при этом скромный римский всадник, он был чужд исканию должностей, о чём сообщает Веллей Патеркул[1577]. Луций Анней Сенека, обращаясь к Нерону, писал: «Твой предок Август позволил Марку Агриппе уединиться в Митилене, а Гаю Меценату, не покидая города, жить настолько вдали от дел, как если бы он пребывал на чужбине»[1578]. Меценат поменял местами понятия «дело» и «досуг». Досуг он сумел представить как служение высокой цели, потому делу по значимости не уступающим. Высокая же цель – покровительство поэтам[1579]. В претворении её в жизнь Меценат преуспел, как никто в истории мировой культуры. Потому его имя как покровителя искусств навсегда стало нарицательным. Восхищаясь деяниями этого великого человека, не забудем о том, кто их сделал возможными и успешными, – об Императоре Цезаре Августе.