Император-гоблин

Вэдеро окинула его пристальным взглядом, но в тусклом свете жаровни и единственного неяркого фонаря он не смог как следует рассмотреть выражение ее лица.

Он принялся расспрашивать ее, и она рассказала ему о своих подругах и их научных интересах. Одна из подруг Вэдеро переводила сочинения Аму Каркетленеда, бариджанского поэта и автора приключенческих романов о путешествиях на пароходе «Лев Орпеджкхахара». Другая писала трактат, посвященный вопросам наследственности, используя сведения о разведении лошадей, накопленные в ее семье за тысячу лет. Третья неофициально организовала частную школу для девочек, обладавших магическими способностями. Были и другие; Вэдеро довольно долго говорила о них и закончила такими словами:

– Мы называем этих дам «подругами», но это не значит, что все они нравятся нам, и что с ними всегда приятно общаться. Но все они разделяют наши взгляды на роль женщин в обществе. Мы считаем, что женщины способны заниматься интеллектуальной деятельностью, точно так же, как и мужчины, и что нельзя запрещать им следовать своим склонностям.

Она вскинула голову, вызывающе глядя на Майю, и он подумал: «Интересно, какого ответа она ждет?».

Но на самом деле он знал. Она ожидала, что он осудит ее, посмеется над нею, скажет, что все это очень хорошо для того, чтобы заполнить свободное время, но что единственная деятельность, доступная женщине – это воспитание детей и ведение хозяйства. Он мягко произнес:

– Мы сочтем за честь познакомиться с вашими подругами – и с теми, кто нравится вам лично, и с теми, кто не нравится.

Вэдеро повернулась к нему так резко, что локтем едва не столкнула Калу с крыши.

– Вы серьезно…

Это был не вопрос, но в то же время и не утверждение.

– В свое время нас тоже сочли недостойными образования, – сказал Майя.

Она склонила голову и сказала:

– Мы понимаем вас, ваша светлость.

Отношения с Идрой и Вэдеро не были дружбой – ни в общепринятом смысле слова, ни с ее точки зрения – однако они были похожи на дружбу. Идра и Вэдеро были родственниками Майи, но возникшее между ними взаимопонимание было для него важнее кровного родства. И он думал, что, наверное, императору не следовало требовать от жизни большего.

Постепенно он сблизился и с дач’осмин Кередин. Во время первого бала после Нового года, который проходил в Мичен’тэйлейане, невеста приблизилась к трону Майи. В зале чувствовалось напряжение, танцующие бросали настороженные взгляды в сторону императора. Она спросила:

– Ваша светлость, почему вы не танцуете?

– Мы не умеем, – ответил Майя, стараясь говорить небрежным тоном.

Она некоторое время молча смотрела на него. Он не заметил на ее лице ни тени жалости, которую когда-то увидел в глазах мин Вечин, лишь вежливый интерес.

– Мы можем научить вас, если хотите.

– Научить… нас?

Девушка хмыкнула.

– Мы научились танцевать в возрасте пяти лет. Уверяем вас, ваша светлость, это вовсе не сложно.

– Мы будем вам очень благодарны, – ответил он. – Если это вас не затруднит…

Она нетерпеливо пожала плечами.

– Чем еще здесь заниматься всю зиму?

Итак, рабочая неделя императора сократилась на несколько часов. Трижды в неделю по утрам он совершал верховую прогулку на кротком Бархате, а потом Ксетиро Кередин учила его танцевать. Уроки оказались вовсе не такими страшными, как он себе представлял; она была терпеливой, веселой и очень доходчиво объясняла ему то, чего он не мог понять сразу. И постепенно он научился не спотыкаться о собственные ноги, привык не вздрагивать каждый раз, когда касался ее руки.

– Ко дню нашей свадьбы, – сказала она, – мы с вами сможем смело танцевать на публике, Эдрехасивар.

– Пожалуйста, называйте меня по имени, – попросил Майя. Он стоял очень близко к ней, одной рукой обнимая ее за талию, второй держа ее руку. Ее ладонь лежала на его плече, и это прикосновение обжигало его. – Меня зовут Майя.

Несколько секунд она стояла совершенно неподвижно, потом подняла голову и посмотрела на него. Невесту императора нельзя было назвать красавицей: у нее был слишком длинный нос, чуть скошенный подбородок. Но ее глаза сверкали, во взгляде чувствовались ум, проницательность, доброта.

– А меня – Ксетиро. Наверное, мужу и жене лучше обращаться друг к другу без придворных формальностей.

Сначала Майя решил, что над ним подшучивают, но девушка стояла совсем рядом, и он почувствовал, как участилось от волнения ее дыхание.

– Ты согласен?

– Да, – ответил он и рискнул исполнить фигуру танца, которую Ксетиро только что показала ему. – Да, я думаю, ты права.

Она радостно рассмеялась и сказала:

– Неплохо. А теперь давай начнем сначала, но на этот раз ты не должен держаться так, будто аршин проглотил.

– Хорошо, Ксетиро, – кивнул он.

Танцуя, они улыбались друг другу.

Именно потому, что между Майей и его невестой возникло это новое, теплое, дружеское чувство, он не отказал мин Неда’о Вечин, когда она попросила об аудиенции. Он даже не приказал Ксевету включить ее в список рядовых просителей, которых он принимал в большом тронном зале. Он пригласил ее в Алкетмерет.