Император и ребе, том 2

Своей плавной походкой, нарочно покачивая красивыми бедрами, Эстерка двинулась по длинному коридору, ступая по узкому полосатому половику. Пусть домашние думают, что она ими довольна. И что шерстяной платок она накинула, потому что хочет подышать свежим воздухом. Каждый раз, ненадолго выходя из дома, она накидывала этот легкий цветастый платок. О шелковом шнурке, лежавшем у нее за корсажем, и об освободившемся в погребе крюке никто, кроме нее, не должен был знать.

Так она пробралась до самой двери между кухней и прихожей. Откормленная старшая кухарка с тройным подбородком увидала ее при свете огня, горевшего в печи, и певуче произнесла, раскрасневшаяся и наполовину ослепленная:

— Доброе утро, хозяюшка!

А за ней молодые служанки одна за другой расквохтались, как цыплята:

— Доброе утро! Доброе утро, Эстерка!

Милостиво улыбаясь, Эстерка величественно, как царица, кивнула им своей высокой прической, скрытой цветастым платком, и, покачивая бедрами, выплыла в полутемную прихожую. Здесь напускная бодрость сразу же оставила ее. Эстерку окружил туман. Она знала только, что вон в том скупо освещенном углу начинается лестница, ведущая в погреб. Слава Всевышнему, что крышка погреба была открыта! Она была даже привязана к перилам, ограждавшим погреб. Самой Эстерке пришлось бы приложить большие усилия, чтобы поднять ее. Ей нельзя было так напрягаться. Она должна была сберечь все свои силы для последнего усилия… Ну, чего она еще ждет?

Вдруг с улицы донеслось бормотание. Близко, совсем близко. Любопытно… Что бы это могло быть?.. Раздался топот тяжелых сапог. Может быть, не сюда?… Нет, сюда. Именно сюда.

Эстерка застыла в оцепенении. Входная дверь резко распахнулась. Хацкл-оденься, запыхавшийся, сопящий, шагнул внутрь в своих широких, подшитых кожей валенках. Какое-то мгновение он моргал медвежьими глазками с тяжелыми бровями, глядя на высокую женскую фигуру, стоявшую посреди прихожей, пока не разглядел, кто это.

— Х-хозяйка, это вы? — забормотал он, заикаясь. — Куда это вы собрались? Не выходите сейчас! Не надо!

— Не надо?.. — повторила Эстерка, не понимая, что он имеет в виду. Голова у нее кружилась.

Но одно она поняла — скорее чувствами, чем разумом, — что то, что она решила сделать минуту назад, сейчас сделано быть не может. Приведение приговора в исполнение необходимо отложить. Смертного приговора себе самой. И это было минутным облегчением. Хотела она этого или нет, но облегчением…

Глава двадцать пятая Императрица умерла

1

Нижайшая благодарность человека, который был опасно болен и выздоровел, своему врачу, — вот что Эстер ощутила по отношению к старому сторожу, к Хацклу-оденься, над которым все в доме смеялись, которого все дразнили зарезанным петухом… Даже его нечесаная борода и медвежьи глазки под нависающими бровями теперь нравились ей. Он остановил ее в нужную минуту, не позволил повторить поступок Иокасты и заставил отложить на потом, на неопределенный срок приведение в исполнение вынесенного ею себе смертного приговора. В такую минуту душевного надлома она даже подумать не могла, что его привела сюда совсем другая забота; что не беспокойство о ее жизни, висевшей на волоске, заставило его так поспешно ворваться в прихожую.

Но Хацкл даже не оставил ей времени перевести дыхание после такого неожиданного облегчения. Он поспешно захлопнул за собой дверь, закрыл ее на засов и еще поспешнее спросил:

— Реб Ноты еще нет? — И, не дожидаясь, пока Эстерка откроет рот, сам себе ответил: — Да как он может уже быть дома? Разве можно сейчас проехать?

Теперь до сознания Эстерки наконец дошло, что речь не о ней, что что-то произошло снаружи.

— Что-то случилось? — спросила она слабым голосом, пытаясь разглядеть лицо Хацкла в полутьме прихожей.

— Случилось, спрашиваете вы? — пробурчал Хацкл в свою сивую нечесаную бороду, забыв даже, перед кем стоит. — Простите, хозяйка, но… ведь императрица умерла!

— А? Императрица?.. — снова слабым певучим голосом переспросила Эстерка, скорее не от настоящего интереса, а просто чтобы как-то отреагировать. — Кто это тебе сказал?

— А кто должен говорить? — ответил Хацкл, вращая своими медвежьими глазками, очень недовольный тем, что его петербургская хозяйка так мало поражена этой важной новостью. — Весь город об этом шумит. Из «Пейтербарга» прибыла эстафета. Она умерла внезапно. А кто станет императором, неизвестно. Кошмар что творится. Хасиды уже бьют миснагедов. И… и…

— А они-то вдруг чего? — перебила его Эстерка. — Я хочу сказать, какое это имеет отношение к ним?