Император. Книга четвертая. Александр

Я работал в приёмной императора, разбирая корреспонденцию. Павел принимал доклады от министров, заодно готовил новые указы. В окне я увидел великолепную карету, запряжённую шестёркой высоких лошадей. Она не спеша подкатила к парадной Зимнего. На дверцах красовался герб посла Франции. Форейтор в высокой шляпе с пышными перьями правил передней правой лошадью. Кучер покрикивал, предупреждая зазевавшихся прохожих. Лакеи в красных ливреях стояли на задней подножке. Карета остановилась у подъезда. Лакеи соскочили с задка, опустили ступеньку и открыли дверцу. Из кареты вышел высокий человек с военной выправкой. Он немного прихрамывал на правую ногу. Одет был весьма элегантно, хотя заметно было, что к гражданскому платью он ещё не привык.

Вскоре я встречал его в дверях приёмной.

– Арман де Коленкур, – представился он. – Уполномоченный первого консула Франции, Наполеона Бонапарта.

Я попросил его подождать и направился в кабинет императора. Павел в этот момент строго отчитывал военного министра Гагарина.

– Что-то срочное? – недовольно спросил он, переведя гневный взгляд на меня.

Я доложил о прибытии посланника из Франции. Глаза императора вспыхнули. Он выскочил из-за стола, нетерпеливо крикнул:

– Зовите!

Арман де Коленкур, слегка прихрамывая, но твёрдой поступью прошёл в кабинет и легко, изящно поклонился. Передал императору конверт.

Щеки Павла порозовели. Он вскрыл ножиком конверт, вынул письмо. Стал быстро и жадно читать.

– Гагарин! – воскликнул радостно он.

– Я, ваше величество, – откликнулся министр.

– Я нашёл в Европе настоящего рыцаря! Что за благородство! Я восхищаюсь этим человеком!

– Простите, кем? – не понял министр.

– Бонапартом Наполеоном.

– Но он же…, Гагарин с опаской посмотрел на посланника. – Якобинец.

– Какой к черту! – Павел запыхтел от злости. – Он отпускает без всяких условий всех наших пленных, возвращает им оружие, пушки и знамёна. Всем пошито новое обмундирование за счёт французской казны. А! Каково?

Павел сердечно поблагодарил посланника за радостную весть! Тот только сдержано поклонился, заверив, что Франция всегда готова дружить с Россией.

– Добров, немедленно распорядитесь, чтобы раздобыли где угодно портрет Наполеона и повесили в мой кабинет, – приказал мне император. – И вызовите ко мне фон Палена. Сегодня же устроим праздник в честь вызволения наших воинов. Я лично буду пить за здоровье первого консула Франции.

* * *

В Аничковом дворце был устроен бал с маскарадом. Собрался весь город. Лакеи разносили на серебряных подносах шампанское и лёгкую закуску. Один оркестр сменялся другим. Император восседал на троне и с лёгкой, довольной улыбкой победителя взирал на танцующие пары. Мария Фёдоровна сидела рядом, прикрывая нижнюю часть лица пушистым веером. Всем известно, что императрица ненавидела Наполеона, революционную Францию и все, что с ней связано. Конечно же, мы с Соней танцевали без устали. Но вскоре Соня попросила проводить её в дамские покои, чтобы сменить платье.

Генерал Багратион первым подошёл к императору и сердечно поблагодарил его за счастливое освобождение пленных.

– Не надо меня благодарить, – скромно ответил Павел. – Мой дог – заботиться о подданных, а тем более о солдатах. Единственное, что меня огорчает, так это то, что Александр Васильевич не дожил до сего счастливого дня.

Но офицеры продолжали подходить к императору и выражать ему свою благодарность.

– Что за фарс, – услышал я за спиной тихий презрительный смешок, и тут же вскипел.

– Позвольте, – обернулся я к насмешнику. – Не вижу никакого фарса.

Я удивился, узнав Никиту Панина. Узнал я его, не смотря на полумаску, скрывавшую верхнюю часть лица. Оставались открытыми только красивые губы и волевой, чисто выбритый подбородок. А удивился потому, что Панину было строго запрещено появляться в столице. И вдруг он тут, в самом центре событий. Геройство или наглость?

– Ах, Семён, – он взял меня под локоть и отвёл в дальний угол. – Не хотел обидеть ваши чувства, но согласитесь, это же нелепо: сначала ввязываться в сомнительные военные компании, а потом заключать союз с врагом, против которого выступает вся Европа. Ох, не смотрите на меня таким огненным взглядом, – засмеялся он. – Я все равно рад вас вновь увидеть.

– Вы здесь нелегально? – спросил я.

– Конечно. Как же иначе? Но, надеюсь, вы меня не выдадите. Завтра я ужинаю у адмирала де Рибаса. Присоединяйтесь. У Осипа Михайловича будет отличное греческое вино. Поговорим, посмеёмся, вспомним прошлое. Хотел перекинуться парой фраз с фон Паленым, но вижу, в данный момент ему некогда. А сейчас я вынужден удалиться. Прощайте.

* * *

В следующий вечер я был приглашён к адмиралу де Рибасу на дружеский ужин. С посыльным он прислал записку и попросил, чтобы я держал приглашение в тайне, так, как на вечере будут присутствовать особы, которым пребывание в Петербурге было нежелательно.