Император. Книга четвертая. Александр

Затем прошли вслед за свитой в большой тронный зал. Он действительно был огромный. Впечатление простора увеличивал расписной плафон в виде колоннады, возносящейся к небу. Огромные арочные окна украшала лепнина. Накрытые столы стояли полукругом и ждали гостей. Но Павел не спешил открывать обед. Заслушав доклад фон Палена, он приказал мне, Чичагову и еще нескольким офицерам пройти в его кабинет. Сам же явился минуту спустя, уже в военном сюртуке с чёрной лентой Мальтийского ордена через плечо.

Офицеры выстроились в шеренгу, и генерал-адъютант Уваров зачитал высочайшее повеление наградить меня орденом Святого Георгия третьей степени на шейной ленте за геройства, проявленные в Швейцарской компании.

Я чуть не задохнулся от счастья. Не часто меня поощряли наградами. Император лично надел на меня крест и искренне поздравил. Но потом вдруг помрачнел и вызвал из строя адмирала Чичагова.

– Я недоволен вашим докладом о Голландском походе, – сказал он.

– Чем же вызвано ваше недовольство? – спросил адмирал.

– Он неполон. Скрыты многие неудобные факты. Вы покрываете нижних чинов, которых следовало бы отдать под суд.

– Все офицеры сполна выполнили свой долг, – дерзко ответил адмирал.

– А у меня другие сведения.

– Позвольте узнать, от кого?

– От адмирала Кушелева.

– Но он же не участвовал в походе.

– Зато добыл нужные сведения и представил их во всех подробностях. А вы этого не соизволили сделать.

– Вы поверили откровенному вранью, – уверенно сказал Чичагов.

– Кушелев – мой адмирал и вице-президент Адмиралтейств-коллегии. Не забывайтесь.

– Да он даже весельной лодкой управлять не сможет не то, что боевым кораблём.

Павел побагровел от гнева.

– За дерзость и укрывательство преступлений, я вынужден вас отправить под арест.

– Я георгиевский кавалер. По закону не должен подвергаться наказанию, – ответил на это Чичагов.

– Вы кавалер? Вы изменник! – закричал Павел.

– Я георгиевский кавалер! – смело твердил Чичагов.

Император повернулся к Уварову:

– Сорвать с него крест!

Уваров открыл рот и замер на месте.

– Сорвать! – повторил Павел сквозь зубы.

Уваров быстро сделал шаг к Чичагову и сдёрнул с мундира орден Святого Георгия.

– А теперь можно и в крепость! – надменно произнёс император.

Адмирал побледнел от злости. Схватился обеими руками за ворот сюртука и рванул его так резко, что блестящие пуговицы с золотыми двуглавыми орлами запрыгали по мозаичному паркету. Чичагов бросил сюртук под ноги императору.

– Не желаю служить такому царю, – произнёс он с гневом.

– Увести и посадить в равелин! – приказал Павел фон Палену.

– Слушаюсь, Ваше величество, – как можно спокойней ответил губернатор.

– А теперь – обедать! – торжественно произнёс император, стараясь скрыть свой гнев. Его начало всего трясти. – Обедать! – быстро зашагал в обеденный зал, крепко сжав руки за спиной, чтобы никто не заметил, как они дрожали.

Я был поражён этой сценой и не заметил, как все ушли. Разве такое допустимо? Сорвать Георгиевский крест? Да за это в войсках – сразу же поединок, невзирая на чины и звания. Это больше, чем оскорбление. Я с недоумением смотрел на мундир адмирала, лежавший на полу, словно растерзанный труп.

– Добров, что вы тут застыли? – меня схватил за руку Уваров и потянул в обеденный зал. – Добров, не дурите. Быстро приведите себя в чувства и не забудьте поблагодарить императора за награду.

Я выбежал из дворца. Чичагов садился в коляску вместе с фон Паленым. Двое верховых казаков готовы были сопровождать арестанта.

– Вот так, мой юный друг, – криво усмехнулся адмирал.

– Позвольте, я за вас заступлюсь? – попросил я.

– Добров, вы сами только что из-под ареста, – накинулся на меня фон Пален.

– Не стоит, – отверг моё предложение Чичагов. – Я сам умею за себя ответить. Никогда не свидетельствовал против боевых товарищей. Лучше загнусь в казематах. Честь имею!

Коляска покатила прочь по липовой аллее. Казаки тронулись следом.

* * *

В январе были назначены большие манёвры. Местом прохождения император избрал любимую Гатчину. Для гренадёрских полков приказано было изготовить новые мундиры темно-зелёного цвета. Павел лично пересмотрел множество кусков ткани и выбрал нужный оттенок, поставил на сукно свою печать. Приказал готовить обмундирование только из такого сукна и именно такого оттенка.

В назначенный день войска выстроились на плацу перед гатчинским дворцом. Император выше на смотр, хотел дать команду о начале вахтпарада, но так и остался стоять с открытым ртом.

– А что это такое? – наконец спросил он, указывая тростью на шеренги гренадёров.

Генерал-майор Обольянинов подбежал к нему.

– Что это за пёстрая толпа? Вы мне решили показать цыганский табор?

Мундиры на солдатах были темно-зелёные, но с разными оттенками.

– Президент военной коллеги, генерал-лейтенант Ламб, – начал мямлить Обольянинов.

– Что, Ламб? – в нетерпении вскричал Павел. – Ламба ко мне! – приказал он. – Чтобы до конца смотра он был в Гатчине!

Генерал-лейтенант примчался как раз к концу вахтпарада. Павел приказал выстроить шеренгу из солдат в мундирах с разными оттенками.

– Что вы на это скажете? – указал он Ламбу на гренадёров.