Император. Книга вторая. Ушаков

Арнауты тут же вогнали обратно сабли в ножны и стали нам предлагать пленников. Из грозных воинов они моментально превратились в деловых торговцев.

– Прочь! – гаркнул на них начальник нашей стражи. – Не для торгов сюда прибыли посланники.

Мы пошли дальше. Теперь за нами семенила выкупленная женщина. Она держала на руки чумазого кудрявого мальчика, лет пяти. Он испуганно глядел по сторонам черными глазёнками, но не плакал.

– Куда нас ведут? – спросил я у Каймакана Калфоглу.

– Давненько я не бывал в Первезе, но по всему видно, идём к дому французского консула Ласаля.

Мы подошли к большому красивому дому. Широкая мраморная лестница вела к портику парадного входа. Было очень жарко. В воздухе жужжали тучи мух. Невыносимый смрад ударил в нос. Я сначала не понял, что это за пирамиды возвышались по обеим сторона лестницы. Какие-то странные сооружения. Но едва я присмотрелся, как тут же чуть не потерял сознание. Егору тоже стало плохо. Пирамиды состояли из отрубленных голов. Восковые лица, окровавленные волосы. В открытых глазах и распахнутых ртах роились мухи. Егор присел на ступени. Его вырвало. Нас окружили свирепые арнауты и турки.

– Эй, гяуры, хотите облизать только что отрубленную голову христианина? – жестоко смеялись они. – Хотите ожерелье из ушей?

Почтенный Калфоглу вдруг злобно воскликнул:

– Именем Аллаха и пророка его: заклинаю – идите прочь! Вам, нечестивцам, все равно кого убивать: свиней или людей. И вы еще этим гордитесь, несчастные?

– Мы воины Аллаха! – кричали они. – А это – неверные.

– Не смей произносить имя Всевышнего, когда у тебя руки в крови! Не смей оправдывать свои зверства верой! Вот, прокляну всех вас, и сгниёте заживо в язвах проказы! – набросился на них Калфоглу.

– Нашёлся тут, проповедник, – мрачно хмыкнул самый здоровый арнаут, смачно сплюнул под ноги старику, повернулся и зашагал прочь. За ним последовала и вся толпа разбойников.

Поднявшись по ступеням, мы попали в дом, а затем прошли во внутренний двор, где происходило пиршество. На коврах валялись пьяные янычары. Перевёрнутые блюда, разлитое вино из чаш.

– О Всемогущий, о Справедливейший! – недовольно покачал головой Калфоглу. – Дети пророка Мохаммеда, а пьют, как свиньи.

Нас встретили почтенные военачальники Али-паши в дорогих нарядах. Их было трое. Они были трезвые. У всех оружие сверкало золотом и искрилось драгоценными камнями. Они пригласили нас в тенистый уголок сада, расшвыривая пинками пьяных янычар. Посадили нас за накрытый стол на мраморные скамьи. Нам объяснили, что Али-паша сейчас за городом, делает осмотр кавалерии. Но вскоре прибудет. Принесли кофе. Военачальники очень вежливо расспрашивали нас о походе, живо интересовались здоровьем Ушакова и Кадыр-бея. Калфоглу переводил беседу. Егор поинтересовался личностью военачальников, тактично спросил: почему они не участвуют во всеобщей оргии. Один из них с густой черной бородой и большим горбатым носом объяснил, что их род ведётся от пророка. Они посвятили себя служению Всевышнему, поэтому живут в скромности, и никогда не участвуют в кровавых оргиях. Их дело – молитва и изучение Корана. Али-паша за это их очень ценит. Им доверено воспитание сына Али-паши. А также они помогают повелителю во многих важных делах. Ведь их советы – слова Всевышнего.

Вдруг с улицы послышались звуки пальбы, сопровождаемые музыкой и радостными криками. Турецкие военачальники поднялись.

Вот и прибыл наш повелитель, – объявили они.

Вскоре нас повели в дальнюю комнату. Стены были украшены малиновой парчой. На полу набросаны ковры. На широком диване среди бархатных подушек восседал худощавый янычар в дорогой одежде. Его красная феска по краю была расшита драгоценными каменьями. Лицо круглое со впалыми глазницами и хищным горбатым носом. Черная, тщательно подстриженная борода обрамляла лицо, но усы были темно-русые. На щеках играл румянец. Взгляд темных карих глаз жадный, как у зверя, готового кинуться на добычу. На зелёной бархатной куртке, словно звезды, сверкали пуговицы с бриллиантами. На плечи накинута соболья шуба. В одной руке он держал длинную трубку, украшенную золотыми ободками, в другой – чётки из полудрагоценных камней. Невольник с опахалом из павлиньих перьев стоял за спиной. Двое телохранителей с широкими саблями расположились по бокам. Их бронзовые мускулистые руки были обнажены по плечи. Тут же, вдоль стен стояли военачальники из арапов и арнаутов.

– Это и есть Али-паша, – тихо сказал нам Калфоглу.

Я и Метакса поклонились ему, как обычно приветствуем старшего по чину. Егор протянул ему письмо от Ушакова со словами:

– Его Императорского Величия, Всемилостивейшего Государя моего, адмирал, находящийся ныне на острове Святой Мавра с соединённой эскадрой, послал нас к Вашему превосходительству с этим письмом и просил получить ответ.

Один из военачальников сделал к нам шаг, чтобы взять письмо, но Али-паша жестом остановил его. Отдал трубку одному из янычар, взял письмо сам и на хорошем французском сказал:

– Добро пожаловать!

Калфоглу по турецкому обычаю встал перед тираном на колени и поцеловал полу его одежды.