Император. Книга вторая. Ушаков

– Дружба с вами мне дорого обходится, – вдруг подал голос Али-паша. – Видите тех несчастных, стоящих внизу на коленях? – Мы выглянули с балкона во двор. – Лучшие мои воины. Они – бывшие славяне из Малороссии, Болгарии,

Сербии. Есть среди них и беглые преступники, конечно. Я их укрыл, обратил в правильную веру. Злее и безжалостнее бывают только кочевники. Отважнее – нет никого. Это они напали на вас ночью. Ненависть к соотечественникам не даёт им покоя. Я приказал не трогать вас, но они ослушались. Теперь я вынужден командирам отрубить головы, а рядовых посадить на кол. Можете передать Ушак-паше, что вы убили сотню моих лучших людей.

– Мы не за этим приехали, – возразил Метакса.

– Я знаю, – кивнул повелитель Янина. – Но что свершилось, то свершилось.

– А если мы попросим простить этих несчастных? – вмешался я. – Они же были вчера пьяны.

Али-паша пронзил меня ледяным взглядом.

– Молодой человек, – сказал он чётко и тихо. – Всевышнему, как и мне, все равно: был преступник пьян или трезв. А чтобы держать железную дисциплину в войске, надо заставить каждого воина бояться своего повелителя больше, чем смерти. Если я их пощажу, то в другой раз меня не послушается все войско. Я такого не могу допустить.

Он сделал чуть заметный жест, и палачи, взмахнув мечами, сделали свою работу. Головы покатились по земле, разбрызгивая кровь. Тела рухнули и забились в конвульсиях.

Я чуть не лишился чувств, но устоял на ногах.

– Адмирал ваш плохо знает меня, – произнес Али-паша твёрдо, но очень тихо. – Он вмешивается не в свои дела. Я имею фирман от Порты, коим предписывается мне завладеть Превезою, Паргою, Воницою и Бутринтом. Земли эти составляют часть материкового берега, подвластного мне. Вашему адмиралу приказано завоевать только острова. Какое ему дело до материкового берега? Здесь я являюсь визирем султана Селима. Под моим управлением несколько областей. Только султану я готов давать отчёты о моих деяниях. Только ему, и никому другому. Только султану я подчиняюсь, и больше никто не вправе давать мне указаний. Я легко мог завладеть островом Святой Мавры. Мои воины были готовы переправиться через пролив. Но я остановил их, видя приближение союзной эскадры. Я поступил честно, а ваш адмирал не допускает меня овладеть Паргой! Что он думает?

Егор оставался невозмутимым, выслушивая упрёки Алипаши. Как только тиран замолчал, приникнув к трубке, Метакса спокойно ответил:

Вашему превосходительству стоит написать обо всем – адмиралу Ушакову. Приложить к письму копию султанского фирмана. Адмиралу неизвестны повеления, которые вы получили от султана Селима, касаемые материкового берега.

– Я никому не обязан сообщать содержание султанских фирманов, – возразил он, зло сверкнув глазами. – И вовсе не потому, что я чего-то боюсь, – страх мне неизвестен. Я не желаю рассорить турок и русских. Мне от этого пользы никакой не будет. – Он пыхнул дымом. Потребовал другую трубку. – Ушак-паша напрасно меня огорчает. Он вскоре будет нуждаться в моей помощи. Ему потребуются войска для штурма Корфу. А я в его помощи вовсе не нуждаюсь.

– Поверьте, Ваше Превосходительство, – как можно искреннее сказал Метакса. – Адмирал Ушаков не думал вас чем-то оскорбить. Напротив, он ищет дружбы с вами. Единственное, что его возмутило, ваш поступок с консулом Ламбросом.

– Ламброс виноват во всем! – гневно воскликнул повелитель. – Он же прекрасно знал, что я намерен взять Перевезы. Так почему он не убрался на остров? Так нет же, он остался здесь, да еще советовал французам и настраивал горожан против меня! В своём доме он собирал французов и горожен на совещания. Ламбросо – предатель. Он недостоин ни покровительства Ушак-паши, ни моей пощады.

Надо было как-то хитрить. Метакса предположил:

– Может быть, завистники Ламброса клевещут на него? Какая ему выгода бороться против Вашего Превосходительства на стороне французов? Он, как и все российские консулы, имеет официальное извещение о войне против Франции. И о том, что Россия и Турция нынче в союзе. Консул Ламброса был так же извещён, что сюда прибывает союзная эскадра. Зачем ему было уезжать? Он находился в полной уверенности, что его примут, как чиновника дружеской державы. А вместо тёплого приёма его ограбили и отправили на галеры, как преступника. Такое обращение с дипломатическими лицами оскорбляет лично государя императора и всю Россию. Вы, Ваше Превосходительство, показали явную неприязнь к русскому обществу.