Императорская любовь

К подземельям идти далеко, но вот так, тая в объятиях любимого, я даже не заметила, как оказались в спальне.

Меня аккуратно, будто хрупкую и неимоверно ценную ношу, возложили на кровать. Одежда с Леонеля исчезла как по мановению волшебной палочки. Наброшенный мне на плечи камзол — тоже.

— Любимая, — шепчет мужчина, покрывая поцелуями каждый миллиметр моего тела. — Единственная… Моя…

Ответить бы. Но не могу. Всё моё существо растворяется в переполняющих душу и тело ощущениях. Щекотно, сладко и так многообещающе!

Мы упивались друг другом, выплёскивая наружу накопившиеся страхи, нежность, страсть, желание. Это был не просто секс, а симфония тел и душ. Полное единение, когда кажется, что дыхание одно на двоих, а сердца бьются в унисон.

— Вы справились! — раздался над нашими головами, знакомый до боли, скрипучий голос богини.

Смущённо натягиваю на себя сбившуюся на край постели простынь и в шоке взираю на окружающую нас толпу… Судя по всему, моих божественных родственников. Узнаю древнюю богиню. Две женщины постарше и стоящие рядом с ними мужчины — явно родители Катерины и Катрионы. А вот и виновница всех наших бед. Мы и вправду несколько похожи. Девушка стыдливо отводит взгляд, прячась в объятиях мужа. И да, у него и впрямь бирюзовые глаза невероятного цвета. Но у Леонеля всё равно красивее!

И тут до меня доходит главное.

Она сказала «Справились»? То есть… То есть уже? Я буду мамой? Ой, бли-и-и-ин… Нет, ради спасения мира надо, да, но всё равно я не готова.

Глава 37 Загадки для Ларетты

Родственники убрались разбираться с проблемами, с ними и муженёк ушёл. У меня на подобные подвиги сил уже не было. За окнами начинало смеркается, а значит, вскоре наружу выберутся некромантские твари. Надеюсь, в этот раз боги сумеют избавиться от проблемы.

Поймала себя на мимолётном уколе ревности к Катерине, но тут же отбросила шальную мысль, вспомнив о том, что Леонель — женатый вельхор и на измену в принципе не способен.

На этом и провалилась в мир грёз.

Вот только странные это были грёзы. Я спала и не спала. Тело было словно не моё. Ничего не чувствую. Ни звуков, ни окружающих запахов. И пошевелиться не могу. Вокруг тьма. И мысли… Мысли… Мысли… Мои мысли.

Жду, когда же привидится любимый, привыкла ведь в каждом сновидении оказываться в его объятиях.

Ничего.

Почему?

Может, причина в том, что я теперь вельхора? Или сыграло роль то, что мы теперь в браке? Не знаю.

Время тянется бесконечно. Кажется, минула вечность, прежде чем в моё сознание ворвался до боли знакомый голос:

— О! Вернулась.

Я подскочила словно ошпаренная, озираясь по сторонам. Зажмурилась. Открыла глаза. Картинка не изменилась. Потёрла веки. Сильно, до боли. Увы, не помогло.

— А чего это ты так рано? — вопрошает мама, нависающая над моей городской, земной, кроватью. — Говорила, мол, практика две недели будет, а прошла всего одна. Даже меньше…

— Ээээ… — многозначительно выдала я и, осторожно, стараясь не привлекать внимание, коснулась кончика своего уха.

Обычного. Человеческого.

Это сон! Однозначно, сон. Я просто утомилась, соскучилась по родным, а сейчас, когда основные проблемы решены, мой мозг расслабился, и…

— Мать твою! — простонала я, осознав прописную истину: я выполнила условие договора — магия и боги вернулись, а меня выкинуло обратно на Землю.

— Что, заметила? — усмехнулась мама.

Я опешила и всмотрелась в окружающую обстановку. Ничего нового. Взглянула на маму. Хм… Прихорошилась. Бровки подщипала, немного изменив их форму, подкрасилась, и сарафанчик новенький.

Бросила взгляд на настенные часы. Одного не пойму… Судя по времени, она должна быть на работе, а вместо этого находится дома. Почему?

— Похорошела, — говорю, хотя она и так всегда чудесно выглядела. Что немудрено при такой-то наследственности.

— Представляешь, я выиграла поездку в Болгарию на неделю! — сияя белозубой улыбкой, отозвалась она. — На двоих! Вот, уезжаем с отцом. Думали, к твоему возвращению вернуться успеем. Но так даже и лучше. Квартира под присмотром останется, — изрекла она, деловито поливая стоящие на окне цветы.

— Опаздываем! — донёсся из коридора голос отца.

— Ларка вернулась! — крикнула ему мать.

— Это хорошо! — заглядывая в комнату, отозвался отец. — Бросай лейки! Дочь польет. Опоздаем же!

Родители, наскоро распрощавшись и надавав «ЦУ», умчались, а я… Я так и сидела в шоке, переваривая происходящие в моей жизни перемены и в тоже время сомневаясь: а было ли что-то? Может, мои воспоминания навеяны сном?

Возможно.

А где я тогда шлялась почти неделю?

Ладно, я уехала из института с… Пусть всё же с Мэрионом, какое-никакое, а имя. Уехала и… И дальше всё слишком нереально. Галлюцинации? Может, я что-то не то выпила, съела, или и вовсе покурила, хотя прежде таким не баловалась и всесторонне порицала?

Выбралась из постели и, преодолевая странную слабость во всём теле, прошлась до кухни. Всё такое знакомое, и в то же время чуждое. Словно не здесь моё место.

— По мне психушка плачет, — буркнула я, щёлкая кнопочкой чайника и направляясь в душ.