Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты

Майор благодарил, как умел, то сам себе не веря, что с ним делается, то принимая это за шутку.

– Как вы думаете: за что я вам так жалую? – спросил его наконец государь.

– Не знаю, ваше величество, и не понимаю, чем я заслужил…

– Так я вам объясню! Слушайте все. Я, разбирая послужные списки, нашел, что вы при императрице Екатерине были обойдены по службе. Так я хотел доказать, что при мне и старая служба награждается! Прощайте, ваше превосходительство! Грамоты на пожалованные вам милости будут вам присланы.

Майора проводили из дворца и опять увезли в деревню. Старуха жена встретила его в страхе, со слезами и вопросами:

– Что такое? Что с тобою было?

– И сам не понимаю, матушка! – отвечал старик. – Думаю, что все это шутка! – и рассказал ей все, как было.

А через некоторое время майору действительно прислали все документы на пожалованные милости.

(М. Дмитриев)

Павел I в Москве

Император Павел I для коронации приезжает в Москву и на другой же день с поспешностью осматривает в Кремле то, что достойно любопытства. Тайный советник Петр Никитич Кожин, человек от природы грубый и дерзкий, как начальник мастерской и Оружейной палаты, должен был следовать за государем. Возле теремов, наравне с кровлей, находился круглый столб, лестница была так крута, что входить опасно. Павел с великой поспешностью поднимает ногу на лестницу, а Кожин кричит: «Постой, государь!» Император отскакивает, а тот продолжает: «Побереги голову, у тебя она одна и нам дорога». Сии слова сильно подействовали на Павла. Кожин был награжден чином, орденом Св. Анны, деревнями, подарками и пенсионом.

(Из собрания П. Карабанова)

* * *

Государь Павел I, будучи в Москве во время коронации, сказал однажды при Н. А. Львове:

– Как бы я желал иметь хороший план Москвы.

Через несколько времени Львов ему его подносит, гравированный отлично, со всеми подробностями, кругленький, в ладонь величиной. Государь был в восхищении; обнял своего «кума», вышел из кабинета и сказал тут стоящим:

– Отгадайте, что мне Львов положил на ладонь? Москву!

– Что мудреного, ваше величество, – сказал Н. А. Львов, – когда у вас Россия под рукой!

(Из собрания Е. Львовой)

В бытность Московским митрополитом Платон отправлялся в торжественные дни на служение в золотой карете, пожалованной ему императором Павлом и запряженной шестью белыми лошадями в шорах; перед каретой ехали вершники и шли скороходы. В этом экипаже он приехал однажды к княгине Екатерине Романовне Дашковой.

– Преосвященный! Вас возят шесть лошадей, – заметила ему Дашкова, – а Христос никогда не ездил в таком экипаже, а всегда ходил пешком.

– Так, – ответил митрополит Платон, – Христос ходил пешком, и за ним следовали овцы, а я свою паству не догоню и на шестерне.

* * *

Как-то, входя в Чудов монастырь, митрополит Платон заметил одну графиню, которая внимательно рассматривала висевший на стене церкви большой образ Страшного суда.

– Что вы смотрите на этот образ? – спросил он ее.

– Смотрю, как архиереи идут в ад, – с сердцем отвечала графиня.

– А вот лучше посмотрите на это, – спокойно заметил ей митрополит Платон, указывая на изображение адских мучений женщины легкого поведения.

(«Исторические рассказы…»)

Генерал-губернатор Н. П. Архаров

Петербургский генерал-губернатор Николай Петрович Архаров несколько лет был должен одному купцу двенадцать тысяч рублей. Все старания купца получить долг остались тщетными. Архаров кормил его сперва завтраками, потом стал выталкивать в шею и, наконец, избил жестоким образом. Несмотря на то что Архаров пользовался особенным расположением императора Павла, купец решился жаловаться на него государю и, выбрав время, когда император находился на разводе вместе с Архаровым, подал первому челобитную в руки.

Павел взял челобитную, развернул ее и, разумеется, с первых же строк увидел, что дело идет о его любимце. Он тотчас подозвал Архарова и, подавая ему бумагу, ласково сказал:

– Что-то у меня сегодня глаза слипаются и словно как запорошены, так что я прочесть не могу. Пожалуйста, Николай Петрович, прими на себя труд и прочти мне эту бумагу.

Архаров принял бумагу и начал бойко читать ее, но увидев, что это жалоба на него самого, смутился, стал запинаться и читать так тихо, что едва было слышно.

– Читай, читай громче, – заметил государь, – я сегодня и слышу как-то нехорошо.

Архаров возвысил голос, однако не более как так, чтобы мог слышать один государь.

Но Павел этим не удовлетворился. Он велел читать так громко и с такими расстановками, чтобы окружающие могли ясно все слышать.

Делать было нечего. Архаров с замирающим сердцем прочитал челобитную внятно и во весь голос.

– Что это? – спросил император по окончании чтения. – Это на тебя, Николай Петрович?

– Так точно, ваше величество, – отвечал смущенный Архаров.

– Да неужели это правда?

– Виноват, государь.

– Но неужели и то все правда, что этого купца за его же добро, вместо благодарности, не только взашей вытолкали, но даже и били?