Императорская Россия в лицах. Характеры и нравы, занимательные факты, исторические анекдоты

– Что будут говорить о покойной императрице, когда вы пожалуете такой важный знак отличия тому, которого она содержала в крепости?

(РС, 1874. Т. XI)

* * *

Д. П. Бутурлин рассказывал, что в отроческих летах езжал он с отцом своим в деревню по соседству к известному Новикову. У него был вроде секретаря молодой человек из крепостных, которому дал он некоторое образование. Он и при гостях всегда обедал за одним столом с барином своим.

В одно лето старик Бутурлин, приехав к Новикову, заметил отсутствие молодого человека и спросил, где же он? «Он совсем избаловался, – отвечает Новиков, – и я отдал его в солдаты».

Вот вам и либерал, мартинист, передовой человек! а нет сомнения, что Новиков в свое время во многих отношениях был передовым либералом в значении нынешнего выражения.

(П. Вяземский)

В Гатчине стоял один из конных полков, и великий князь (будущий Павел I) ежедневно бывал на разводе и ученьях. Майор Фрейганг по какому-то недоразумению опоздал к разводу. Вел. кн. встретил его так, что тот, просидев несколько минут перед ним, молча, с опущенным палашом, на седле, вдруг свалился, как сноп, наземь. Вел. кн. требовал от врача, отца моего, ежедневно по два раза устного донесения о положении пораженного ударом и призвал тотчас к себе оправившегося больного. Встретив его, подав ему ласково руку и посадив его, вел. кн. спросил по-немецки:

– Bin ich ein Mensch (человек ли я)?

На молчание Фрейганга он повторил свой вопрос, а на ответ: да, продолжал:

– So kann ich auch irren (тогда я могу и ошибиться)!

И далее:

– Sind Sie Mensch (и вы человек)?

– Человек, ваше императорское высочество.

(В. Даль)

Царствование Павла I

После вступления на престол Павел I повелел, чтобы президенты всех присутственных мест непременно заседали там, где числятся по службе.

Князь Лев Александрович Нарышкин, уже несколько лет носивший звание обер-шталмейстера, должен был явиться в придворную конюшенную контору, которую до того времени не посетил ни разу.

– Где мое место? – спросил он чиновников.

– Здесь, ваше превосходительство, – отвечали они с низкими поклонами, указывая на огромное готическое кресло.

– Но к этому креслу нельзя даже подойти, оно покрыто пылью! – заметил Нарышкин.

– Уже несколько лет, – заметили князю, – как никто в них не сидел, кроме кота…

– Так мне нечего здесь делать, – сказал Нарышкин, – мое место занято.

С этими словами он вышел и больше в конторе не показывался.

(Д. Бантыш-Каменский)

На третий день кончины императрицы Екатерины сенатор Гавриил Романович Державин позван был в кабинет к Павлу I, который, осыпав его похвалами, сказал «Определяю вас директором канцелярии Государственного совета, которому в присутственные дни приказано у меня обедать, и вам позволяется».

Назавтра в данном указе, по недоброжелательству Д. П. Трощинского, должность его объяснена двусмысленно, да и председатель, князь Александр Борисович Куракин, приказал ему заготовить журнал и заняться мелочами, неприличными сенаторскому званию. Державин, почувствовав, что назначается не в директоры, а в настоящие секретари, просил позволения войти в кабинет.

– Что вам надобно? – спросил государь.

– Осмеливаюсь просить инструкции на мою должность, – отвечал Державин.

– Какая вам инструкция, подите вон, – рассердился Павел и, отворив за ним дверь, закричал: – Он не хочет служить мне – не пускать его во дворец. – Потом, остановив, завершил: – Поезжайте в Сенат и смирно там сидите, и оттуда прикажу выгнать!

Скоро Державин написал оду, которая императору понравилась и его с ним помирила.

(РС, 1872. Т. VI)

После воцарения императора Павла I к Безбородко пришли спросить, можно ли пропустить иностранные газеты, где, между прочими рассуждениями, помещено было выражение: «Проснись, Павел!»

– Пустое пишут, – отвечал Безбородко, – уже так проснулся, что и нам никому спать не дает!

(«Исторические рассказы…»)

Однажды император Павел I приказал послать фельдъегеря за одним отставным майором, который уже давно был в отставке и состарился в своей деревеньке. Майора привезли прямо во дворец и доложили Павлу.

– А! Ростопчин! Поди скажи майору, что я жалую его в подполковники! – Ростопчин исполнил и возвратился в кабинет.

– Свечин! Поди скажи, что я жалую его в полковники, – и тот исполнил.

– Ростопчин! Поди скажи, что я жалую его в генерал-майоры!

– Свечин! Поди скажи, что я жалую ему Аннинскую ленту.

– Таким образом, – говорил граф Ростопчин, – мы ходим попеременно жаловать этого майора, не понимая, что это значит; а майор, привезенный прямо во дворец фельдъегерем, стоял ни жив ни мертв!

После последнего пожалования Павел спросил:

– Что! Я думаю, он очень удивляется! Что он говорит?

– Ни слова, ваше величество.

– Так позовите его в кабинет.

Майор вошел.

– Поздравляю, ваше превосходительство, с монаршей милостью! – сказал император.

– Да! при вашем чине нужно иметь и соответственное состояние! Жалую вам триста душ. Довольны ли вы, ваше превосходительство?