Императорский отбор для попаданки

Внезапно раздался звук рвущейся плотной ткани, и с лучиком настоящего солнечного света в ловушку-купол ворвался Снежок.

Я обрадовалась другу, хотела крикнуть, чтобы был осторожен, но не успела. Ближайшие к нему тени, налетели и спеленали его. Колдовские путы настолько врезались в маленькое, поджарое тельце кота, что он захрипел. Я закричала.

Попыталась броситься на помощь, но не смогла сдвинуться с места: ноги прилипли намертво!

Вынула ногу из туфельки, но едва ступила на черное пятно, закричала от боли: настолько ледяным оно оказалось. Иглы холода впились в босую стопу острыми когтями.

Не сдаваясь, я дергалась, сопротивлялась сгущавшемуся туману, который медленно и неумолимо сковывал мое тело, пока черные жгуты-змеи кольцами перетягивали Снежка, выгибали, пытались сломать его лапы и тело.

Я всем своим существом тянулась к нему. Хотела отвлечь черную сущность на себя, ведь ее цель — я. Но спеленатая и обездвиженная, была совершенно бессильна.

— Не хотела по-хорошему — будет по-плохому… — прошипело у уха нечто, отчетливо и угрожающе жестко. Тени-змеи, которые еще оставались под куполом без дела, рванули к Снежку.

Они жадно оплетали его, скрывая белую шерстку черным коконом, как-будто пожирали. А потом раздался треск. Треск ломаемых костей, которые ни с чем не спутать…

Я всхлипнула, не сомневаясь, что вижу друга в последний раз. Клубок из пиявок-переростков, в котором он оказался, шевелился слишком бурно, жадно выкачивая из него жизнь. Получая чужую силу, кокон рос, увеличивался в размере, пока магические паразиты не истончились, натянувшись до предела.

— Снежок! — закричала я, ощущая боль друга физически, и дернулась из последних сил.

Темный кокон замер, потом дернулся, снова замер, как будто натужно дышал, обожравшись до предела. Задергался частыми спазмами, а потом лопнул, как вызревший нарыв. Но то, что я увидела внутри него — повергло меня в шок. Передо мной лежал не кот — Эверий! Обнаженный, в ошметках черной гадости. А на растрепанных белых, как снег волосах, выделялись две косы, которые у Снежка были… рожками…

***

Шок и неверие обрушились на меня. Потом испуг и паника…

Грудь Снежка, то есть Эверия дернулась. Он закашлялся, качнул головой, хоть и с трудом, но смахнул с лица остатки теневых паразитов.

Живой! От счастья я всхлипнула, схватилась за сердце, а когда он встал на четвереньки и начал медленно подниматься, прижала ладони к щекам.

Кто бы мог подумать?!

Тени и купол таяли, а я стояла, растерянно хлопала ресницами, любовалась живым, почти невредимым магом и невольно подмечала его красивую, притягательную фигуру.

Его не портили даже противные ошметки, которые он смахивал, стоя ко мне спиной.

Широкие плечи, с могучим разворотом, тонкая талия, подтянутые, совершенные ягодницы с завлекательными ямочками … Сильные ноги…

Эверий, как всегда, в любой ситуации прекрасен и неотразим. Даже пушистый, даже на четвереньках и с голым задом… А я как всегда наивна и доверчива.

Миг любования закончился, когда Эверий повернулся.

Под наблюдательным, внимательным прищуром я уже не могла пристально и жадно разглядывать мага. Да и как глазеть, когда попала в плен невероятных льдистых глаз, смотревших нахально, насмешливо и в то же время с волнением.

Эти глаза! Как сразу не поняла, что это Эверий?! Почему была слепа?

Вспомнила, как держала Снежка на руках и разговаривала одновременно с магом… Его видела и Димея… Именно это сбило меня с толку.

— Ты?! — выдохнула растерянно и сжала кулаки. Это все, что смогла сделать, хотя злость нарастала в груди снежным комом.

Он улыбнулся, как обычно делал этот недосягаемый, великолепный аристократ от кончиков пальцев до кончика хвоста…

«До ушей…» — поправила себя, разглядывая человеческие уши Эверия и две растрепанные косы…

Хитрец стоял и смотрел на меня, а я на него.

— Живой! — подытожила вскипая, но искренне счастливая от факта, что маг цел.

Пусть Снежок, то есть Эверий, тот еще лжец и обманщик, но… он ведь снова спас меня! Однако я влипла в переделки по его вине!

Радость, что он невредимый, никуда не делась, однако обида моя достигла передела. Да как он смел пользоваться моим доверием?! Я доверяла паршивому пушистому коту, жалела эту голодную мелочь! Делилась с ним сокровенным! Он засыпал у меня на груди! Да он… Он даже в ванной сидел, когда я мылась и переодевалась! Да я ему все-все тайны выложила, даже те, что совсем глубоко в сердце прятала! Ах, предупреждал, чтобы я держала язык за зубами?! Да, сама глупая, но он коварный и гадкий! Поди, изначально знал, что будет шпионить котом…

— Негодяй! — прорычала, задыхаясь от возмущения. — Мерзавец! Плут! Врун! Обманщик!

Обманщик молчал и даже не пытался оправдаться. Потомственного аристократа не задевали мои слова. Он же выше служанки, его должницы и почти рабыни. Это подстегнуло меня сильнее. Ему можно все, а мне — молчи и выполняй?! Нет уж! Вспомнила, с какой досадой он отреагировал на то, как я обозвала его в подземелье и, сощурившись, четко, по слогам, повторила, припечатав высокомерного мага:

— Так и есть: ты ко-зяв-ка!