Императрица Ядов

Мы обменялись взглядами товарищества. Тот, который, как я представляла, разделяли Воры и рэкетиры, когда они открывали рты, чтобы солгать.

Наше внимание привлек громкий треск, за которым последовали крики Еввы. Я вскочила на ноги и бросилась туда, где они играли. Евва лежала на земле, на колене у нее образовалась неприятная царапина. Нико стоял рядом с ней, слезы текли по его щекам.

— Что случилось?

Я присела на корточки рядом с Еввой.

— Она... она споткнулась.

Нико зарыдал.

Я убрала волосы с ее лица, успокаивая плачущую малышку.

— Никому из вас не нужно плакать, мои хорошие. Все будет хорошо. — я посмотрела на Нико, проверяя, нет ли травм. Он был в порядке, просто расстроен, что Евва пострадала. — Хорошо, Евва, дорогая, давай отведем тебя внутрь.

Евва обвила руками мою шею, когда я подняла ее. Ее слезы пропитали мою рубашку. Нико схватил меня за ногу, крепко держа, когда я, пошатываясь, вошла в дом. Когда Даника попыталась засуетиться из-за него, он снова разрыдался.

Я усадила их обоих на кухонный стол, поставив ноги в раковину. Даника схватила аптечку первой помощи, прежде чем отправиться на поиски родителей Еввы.

Я разорвала салфетки.

— Так, Евва, будет больно. — она захныкала. — Но ты храбрая девочка, не так ли?

— Нет, — сказала она.

— Да, ты храбрая, — настаивала я. — Ты должна быть храброй, чтобы накормить loshadi — лошадей.

Евва подумала об этом, и ее слезы на секунду остановились.

— Я кормлю лошадей.

— Ты кормишь! Потому что ты очень храбрая.

Она обменялась довольным взглядом с Нико. Он спросил:

— Я тоже храбрый, мама?

— Да, вы оба исключительно храбрые. Храбрее меня.

— Нееет. — Евва покачала головой. — Ты больше.

Я подавила смех.

— Я больше, ты права. Но я не такая храбрая, как ты. — я подняла салфетку. — Теперь я должна очистить твою ранку, чтобы избавиться от плохих микробов. Будет больно, но это просто плохие букашки умирают. Все хорошо?

Евва со слезами на глазах кивнула.

— Я храбрая, — решила она.

— Очень храбрая.

Я осторожно промыла ее рану. Она зашипела, но не пошевелила ногой. Гордость наполнила мое сердце. Когда я была в ее возрасте, я бы с криком отдернула ногу.

— Все сделано!

— Пластырь? — спросила она.

Раны заживали лучше, когда их оставляли открытыми, но она была такой храброй. Я достала два пластыря, один розовый с принцессами и один зеленый с лягушками.

— Какой из них ты хочешь?

— Розовый, пожалуйста.

— Очень хорошие манеры.

Я послала Нико многозначительный взгляд. Он просто усмехнулся, забыв о слезах.

Евва смотрела, как я осторожно приклеиваю пластырь на верхнюю часть ее раны.

— Вот так-то! Все сделано.

— Отвратительный кусочек. — она указала на ссадину. — Еще один пластырь?

— Только один, дорогая. Раны заживают быстрее, когда они открыты.

Евва выглядела задумчивой.

— Пока-пока, плохие букашки, — сказала она наконец.

— Пока-пока, плохие букашки.

Я пригладила ее темные волосы. Пряди выбились из косичек, придавая ей полудикую прическу.

— Можно мне тоже? — спросил Нико.

Я рассмеялась. Никогда не понимала одержимости пластырями.

— Ты поранился?

Он ухмыльнулся.

— Нееет.

— Ну, тогда никакого пластыря. — я ткнула в него пальцем. — Это не приглашение тебе навредить себе, дикий мальчик.

Ответная улыбка моего сына ни в малейшей степени не успокоила меня.

— ЕВВА! — Артем влетел в комнату, широко раскрыв глаза.

Он направился прямо к нам.

— Папа! Смотри! — Евва продемонстрировала свой пластырь. — Он розовый!

Артем не успокоился, пока не проверил Евву на наличие травм. Увидев ссадину, он побледнел.

— Что случилось?

Его голос значительно потемнел.

Я шагнула ближе к Нико.

— Евва споткнулась и ушиблась. Но она была очень храброй и позволила мне промыть рану. С ней все будет в порядке.

— Храбрее, чем тетушка Лена, — добавила она.

Артем не улыбнулся. Его темные глаза впились в меня.

— Спасибо, — сказал он.

— Не нужно меня благодарить. Ты бы сделал то же самое для Нико.

Он кивнул.

— Тогда я могу идти? — произнес знакомый голос с порога кухни.

Мой мозг на секунду затуманился. Я узнала этот голос...

Доктор Мелроуз, мой любопытный босс из аптеки, стоял в дверях. На нем не было ни очков, ни белого халата, но я узнала его в тот момент, когда увидела.

Два моих мира столкнулись. Что он здесь делал? Почему он здесь?

Я посмотрела на Артема, вспоминая его слова. Тогда я могу идти?

Он уже смотрел на меня темными и пытливыми глазами. Так похож на своих дочерей и в то же время нет.

— Елена, познакомься с Владимиром Дроздовым. Ты знаешь его как доктора Мелроуз.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но не смогла вымолвить ни слова.

Артем заполнил тишину.

— Ты же на самом деле не думала, что я оставил тебя в покое? Даже на секунду? — черты его лица слегка смягчились. — Я заботился о тебе в течение многих лет, Елена, ожидая, когда ты решишь вернуться домой.

Безымянная эмоция резко поднялась во мне. Все, что я могла спросить, было:

— Почему?