Императрицы

Опасен был престол. Екатерина Алексеевна чувствовала — качается, как утлая ладья на бурном море, и не только чужие, враги, но свои, самые, казалось бы, преданные, самые заласканные, награжденные сверх меры люди готовы его опрокинуть.

III

Для государыни Екатерины Алексеевны царствовать значило — работать. Со времен Петра Великого не было государя на Российском престоле, кто так много, так совершенно, последовательно и вдумчиво работал для блага и величия России. Но Петр работал сам. Он сам учился строить суда, сам строил города, не гнушаясь ни топором, ни лопатой, сам водил в бой полки, им же созданные и обученные, сам, когда то было нужно, брался за секиру и рубил головы непокорным. Екатерина Алексеевна понимала, что, будучи женщиной, она не может и не должна всего сама делать, — она искала для этого людей, она их находила, учила, наставляла, увлекала своим ясным всеобъемлющим умом и очаровывала женскою своею обаятельностью. Вялые уходили от нее подбодренными, несмелые — храбрецами, глупые — поумневшими, слепые — прозревшими, и все заражались от нее необычайною любовью к родине.

Она царствовала одна. За долгое время ожидания исполнения своих мечтаний — семнадцать лет томилась она — и сколько «испанских замков» построила она за эти годы в своей голове, сколько передумала она, сколько проектов составила — теперь настало время осуществлять мечты, из крови и железа, из камня и славных побед строить эти воздушные когда-то замки.

Она работала для России. Не для народа русского. Не для вельмож и не для крестьян. Первых она слишком хорошо знала и знала им цену, вторых, напротив, она совсем не знала, — она работала для России в ее целом, как для какого-то особого, для нее живого существа, в ней олицетворенного. С народом она не считалась. Общественное мнение, народные молва, «эхи», слухи и сплетни трогали ее не больше, чем восторженная лесть царедворцев и прославляющие ее оды стихотворцев.

До нее доходили слухи — ее обвиняли в убийстве Петра Федоровича. Не пугало и не волновало это ее. В дорогой шкатулке с бронзовым замком лежало у нее неграмотное письмо Алексея Орлова, обеляющее ее, снимающее с нее всякую тень подозрения. Она не тронет его и никому не покажет. Тридцать четыре года, до самой ее смерти, пролежит это письмо, никому не известное, и найдут его только тогда, когда она предстанет перед судом Господним и ей уже не нужно будет людского оправдания.

Она приветлива и ласкова со всеми. Она весела и часто смеется, в ней тонкий ум, и сквозит в нем прозрачная ирония — ее обвиняют в легкомыслии и бессердечии в такие страшные, трагические минуты. Ей это все равно. Она знает людей. Недаром она изучала творения Вольтера и переписывалась со старым философом.

Вот просыпается она в скромной своей вдовьей спальне. Голова полна мыслей и забот. Ей надо все обделать, чтобы другим легко было исполнить…

Выйдя из уборной, государыня сама растапливает печку в рабочей комнате. Не любит она беспокоить прислугу для себя. С детства приучена сама о себе заботиться и создавать кругом себя женский уют. В полумраке зимнего утра красный отблеск играет на полу, в комнате пахнет смолистым дымом, весело потрескивают сухие дрова. Екатерина Алексеевна от воскового фитиля зажигает две свечи и садится к столу. Перед нею кипа бумаг и ее любимые географические карты. Глядя на них, лучше всего строить «испанские замки». Шероховатые большие листы тихо в ее руках шуршат. Юг России — то, что начал и не кончил дедушка Петр. Не удалось ему!.. Петр корабли строил в Воронеже и по Дону спускал их в Азовское море. Долгое и трудное предприятие. Эти дни государыня много говорила со своими адмиралами, совещалась с Алеханом Орловым, пытала его ум и силы, переливала в него свои знания и желания. Тогда Петр не мог сего исполнить. Ныне: когда Балтийское море стало русским морем, почему и не выполнить? Да… Адмиралы боятся… Маленький пальчик спускается по карте к Черному морю. Вот где подлинное Русское море. Константинополь — город Константина Великого… Афон… Греция, нам единоверная… Какие народы живут вдоль Адриатики? Какую веру они исповедуют?

Что у них на уме и можно ли поднять их и повести на турок с юга, когда ее войска ударят с севера, с полей Молдавии?..

Людям это кажется воздушными замками… Но вся моя жизнь полна воздушными замками, ставшими действительностью…

На прошлой неделе Алехан просился за границу, в теплые края, лечить больную грудь… Вот пусть и поедет… В Ливорно… А там будет видно…

Государыня взяла серебряный литой колокольчик и позвонила. Резкий звонок разбудил тишину утра. Камердинер появился у дверей.

— Ваше Величество?..

— Подними шторы и отдерни занавеси. Поди, утро уже…

Медным колпачком императрица погасила свечи.

Оранжевый свет играл на морозном узоре окна. Длинные причудливые листья нездешних деревьев и россыпи сверкающих больших и малых звезд серебром были отчеканены на стеклах.

— Мороз?..

— Дюже холодно, Ваше Величество, и снега нападало гораздо.

— Да, тихо на улице.

— Только сгребать зачали.

— Граф Алексей Григорьевич здесь?..

— Уже прибыть изволили.