Империализм как высшая стадия «восточного деспотизма»

Особенный подход выработали Ахемениды. Кочевники Ирана, не имевшие собственной письменности, за жизнь одного поколения покорили высокоразвитые цивилизации Мидии, где существовала древняя письменная традиция собственного языка, Лидии и Нововавилонского царства с аккадским и шумерским языками и выдающейся архитектурой (Висячие сады Семирамиды). «Персы сами были народ грубый…Они сохранили с простотою нравов прежнюю дикость и неразвитость…Покорённые народы стояли впереди своих победителей», — отметил В. Андреев[114]. Чтобы избежать восстания и распада империи, персы старались подчёркнуто лояльно относиться к покорённым народам, противопоставляя свою гуманную власть жестокой ассирийской и вавилонской. Завоёванным странам была предоставлена широкая автономия, их подданным гарантировались «естественные» права на жизнь, религиозную свободу и неприкосновенность личности, что зафиксировано в Диске Кира Великого, депортированные народы возвращали на их родину — именно Кир («царь Кореш») разрешил евреям вернуться в родные Иудею и Израиль. Однако народы империи так и не были ассимилированы — в этом причина многолетней нестабильности Персидской империи, которую постоянно сотрясали восстания.

Завоёванный ещё Камбисом I Египет поднимает мятеж против персов в правление Артаксеркса I. При нём же вспыхивает Великое восстание сатрапов Малой Азии, поддержанное греческими полисами. Самым масштабным стало восстание самозванца Гауматы, провозгласившего себя «чудесно выжившим» сыном царя Кира Баридей. Жрец Гаумата был мидийцем, и именно Мидия присягнула ему на верность первой. Он фактически перенёс столицу на её территорию и приблизил к себе мидийцев, добившись, однако, верности подданных и других провинций Персидской империи. Восстание Гауматы являлось эпизодом персидско-мидийской внутриимперской вражды, став попыткой мидийцев восстановить контроль над землями, над которыми они властвовали до персидского завоевания, произошедшего всего 28 лет назад. Египет также восставал против Суз при Дарии I и Ксерксе I, без сопротивления впустив македонские войска и присвоив Александру титул «сына Аммона» в 332 г. до н. э.

Если ассимиляция не увенчалась успехом или она вообще не проводилась, как в Персии, завоёванные народы на протяжении столетий живут в атмосфере собственной культурно-религиозной самодостаточности, сохраняя память о великом прошлом и подспудно желая вновь обрести независимость и восстановить страну в прежних границах — подобно Польше, чьи патриоты мечтали в начале XIX и XX веков восстановить её в границах 1772 года. Недовольство нарастает из-за деспотических притязаний метрополии, пытающейся административными методами взнуздать непокорные меньшинства: центральные власти лишают колонии политической и культурной автономии, запрещают национальные языки в делопроизводстве и ограничивают — в образовании, агрессивно распространяют доминирующую в метрополии религию, унифицируют административно-территориальное деление, ограничивают производство и вывоз определённого вида колониальных товаров, размещают в городах и столице правительственные гарнизоны, которые вынуждены содержать местные жители. Недовольство колоний выливается в периодические восстания, которые влекут ещё большее ужесточение контроля Центра и урезание автономии, подготовляя условия для нового народного выступления. Тяжёлые взаимоотношения метрополии и регионов вращаются в порочном круге насильственной централизации и восстаний как реакции на неё. Однако сепаратистские стремления сдерживаются ощущением «твёрдой руки»

Центра, ещё способного покарать при любом проявлении крамолы. Но ситуацию зачастую меняет внешнее вмешательство — завоевателей, наиболее великие из которых привели к мгновенному распаду много вековых аграрных империй.

Кризис территориально интегрированной империи

Прогнило что-то в Датском королевстве…

У. Шекспир