Империи песка

Мусса не собирался надавливать на чужое плечо и не хотел тревожить этого человека. Возможно, тот нашел воздушный карман и делал то, к чему стремился Мусса: дышал, стараясь экономить воздух.

Но было слишком поздно. Мусса почувствовал руку у себя на лодыжке. Потом течение снова победило, рука соскользнула с лодыжки, и человек исчез. К этому моменту Муссе удалось сбросить скорость и остановиться. Да, здесь действительно был воздушный карман. И вновь, благодаря судьбу, Мусса стал торопливо дышать, стараясь запасти побольше кислорода, прежде чем продолжится его безумное путешествие. Мышцы напрягались, сопротивляясь яростному напору воды. Силы были на исходе. Он не знал, сколько еще сумеет продержаться. Воздух был великолепен, однако каждый вдох сопровождался чувством вины, поскольку он дышал за счет чужой жизни.

Он знал, что Абдулахи боялся воды, боялся разлива и участи утонуть в брюхе дракона. Его напарник не умел плавать. Оставалось надеяться, что смерть Абдулахи не была мучительной.

Прости меня, Абдулахи!

А затем, почти столь же внезапно, как началось, наводнение прекратилось. Мусса чувствовал, как напор воды слабеет. Ее уровень стал понижаться. Ему уже не так давило на руки и ноги. Потом уровень еще понизился, и вскоре совершенно обессиленный Мусса лежал на дне туннеля, слушая, как вода под ним несется к оазису. Он думал о том, сколько рабов оказались застигнутыми наводнением и сколько жизней оно унесло. На этом опасность не кончалась. Теперь жди обвалов. В ближайшую неделю туннель останется смертельной ловушкой.

Но я жив.

Он содрогнулся. Дрожь, начавшаяся внутри, соединилась с внешней, вызванной холодом и страхом. Надо вставать и двигаться. Мусса с трудом повернулся и пополз по туннелю, пытаясь отыскать тех, кому могла понадобиться его помощь. Каждое движение требовало чрезмерных усилий. Он заставлял себя двигаться вперед.

– Абдулахи! – крикнул Мусса.

Ответом была лишь тишина. Он продолжал обследовать туннель, двигаясь с максимально доступной скоростью. Абдулахи он нашел возле следующего ответвления. Мусса полз и вдруг коленом задел за голову напарника.

– Абдулахи!

Молчание. Мусса склонился над ним, прильнул щекой ко рту Абдулахи, стараясь понять, дышит ли тот.

И вдруг напарник закашлялся, брызгая водой и слюной Муссе в лицо.

– Сиди?

– Да, – ответил Мусса, обрадованный настолько, что ему захотелось обнять маленького араба. – Это я.

Абдулахи жадно глотал воздух.

– Жаль. Если это ты, тогда я точно не в раю. – Абдулахи помолчал, набираясь сил в темноте, где отовсюду капало. – Сегодня мы побили дракона, – выдохнул он.

– Да, побили. Нам повезло. Давай переворачивайся. Поползли к шахте, пока дракон вновь не плюнул в нас водой.

Мусса помог Абдулахи перевернуться на живот.

– Сиди, мне подумалось, что это ты пытался усесться мне на плечо. Наверное, хотел плыть на мне? – Абдулахи вновь закашлялся. – Я считал, мы с тобой договорились. Если случится наводнение, это я поплыву на тебе.

Несмотря на пережитые мучения и страх, оба дружно расхохотались.

Мусса находился в плену без малого полгода и только сейчас впервые поддался отчаянию. Причиной стал случившийся разлив. Он почувствовал, что попал в ловушку, из которой нет выхода. Поначалу он отказывался в это верить, но теперь начинал осознавать мрачную реальность.

Рабы в Тимимуне жили до самой смерти.

В то утро наводнение под знойной пустыней унесло жизни шестерых. Они единственные получили свободу.

Это не означало, что Мусса утратил бдительность. Каждое утро, по пути к кяризам, он тщательно наблюдал за окрестностями, всматривался и вслушивался во все. Каждый вечер, возвращаясь с работы, он делал то же самое. Однако жизнь в оазисе существовала как бы вне времени и отличалась предсказуемостью. Приходили и уходили караваны. Стража, вооруженная мечами и плетками из пальмовых ветвей, несла караул. Рабы трудились, ели, спали, плодились и умирали. Каждый день с минарета пять раз слышался голос муэдзина, и пять раз люди, бросив работу, простирались перед их милосердным Богом. Солнце вставало, заходило и снова вставало, и воды стекались в красный оазис Тимимун, питаемый великим драконом.

Мусса подумывал об устройстве восстания, но постоянно натыкался на пассивность рабов, обменявших свои тела на еду и кров. Лишь немногие вроде него самого обитали в хижинах, не имея права выйти за порог. Даже если кто-то из рабов и хотел сражаться, у них недоставало сил для битвы со стражниками паши и побега. У них отсутствовал смысл жизни. Они тупо проживали день за днем, двигаясь по кругу. Они кормили дракона, постоянно ожидая, что он обернется против них. Даже если они и смогут поднять мятеж, каков будет результат? Если они перебьют всю стражу и захватят поселение, да, на какое-то время оно окажется в их руках, и только. Рано или поздно стража паши все равно их одолеет. Люди погибнут, ничего не добившись.