Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

KENNEDY, Hugh, The Early Abbasid Caliphate, Londres, Croom Helm, 1981[84].

SOURDEL, Dominique, Le Vizirat abbâsside de 749 à 936, Damas, Institut français, 2 vol., 1959–1960.

—, L’État impérial des califes abbassides, Paris, PUF, 1999.

SOURDEL, Dominique et Janine, Dictionnaire historique de l’islam, Paris, PUF, coll. «Quadrige», 1996[85].

URVOY, Dominique, Histoire de la pensée arabe et islamique, Paris, Seuil, 2006, chap. VI à XXII.

4. Монгольская империя: государство кочевников (Симон Бержер)

В 1206 г. монгольский правитель Тэмуджин был провозглашен правителем над всеми степными народами под именем Чингис хаана, или более привычного для нас Чингисхана, что означает «Повелитель бескрайних вод»[86], или «Могущественный государь». Под общим названием «монголы» объединились все кочевники, живущие в лесах и степях от Алтая до Маньчжурии. Тот год стал точкой отсчета в череде завоевательных походов, окончившихся созданием самой большой империи[87] из когда-либо существовавших на земле. К моменту смерти Чингисхана в 1227 г. она простиралась от Тихого океана до Каспийского моря, включая в себя Монгольскую и Казахскую степи, Северный Китай, Центральную Азию, восточные и северные области Ирана. При его наследниках Угэдэе (1227–1241), Гуюке (1246–1248) и Мункэ (1251–1259) власть монголов распространилась на территории от Кореи до Карпат, от озера Байкал и Новгородского княжества до Кашмира и Персидского залива. Появление Монгольской империи покачнуло мировой порядок, глубоко и основательно переменив геополитическую ситуацию на Евразийском материке, связав Китай, Центральную Азию и Средний Восток в торговом, культурном и научном отношениях.

Монголы осознавали, какие бурные потрясения они несли миру: завоевание не было нашествием хищных варваров, жадных до наживы, как это описано во многих работах, но попыткой установить новый политический порядок, берущий свое начало в самом укладе жизни степных кочевников и имеющий ряд характерных особенностей. Настоящая глава посвящена именно этим особенностям, их рассмотрение поможет нам понять политическую природу кочевой империи. В первую очередь мы коснемся ее идеологических, военных и административных составляющих, ограничив хронологические рамки статьи периодом правления Чингисхана и его преемников вплоть до смерти Мункэ в 1259 г., обозначившей конец единого Монгольского государства. Конечно, нужно понимать, что подобное разграничение весьма условно: империя действительно разделилась на четыре огромные части, продолжавшие поддерживать друг друга, сохраняя имперскую идею и придерживаясь прежних принципов управления, которые нам и предстоит рассмотреть. Но, прежде чем перейти к этим принципам, обратимся к социополитическому контексту, в котором появилась Монгольская империя, а также к ряду ошибочных теорий, пытающихся объяснить ее феномен.

Аристократическая природа кочевого уклада

Нам часто приходится читать о том, что Чингисхан объединил «племена», «родовые общины» или в лучшем случае «народы», проживающие в степи на территории современной Монголии. Подобная терминология по отношению к группам, существовавшим до образования империи, отказывает всем номадам, в том числе и монголам, в способности к самоорганизации в соответствии с политико-административной логикой. В традиционной историографии принято считать, что общества степных кочевников были организованы по родовому принципу и состояли из кланов и племен, члены которых, как знатные, так и самые простые, признавали свое общее происхождение. Довольно скоро историкам стало понятно, что принцип организации кочевых племен носил, прежде всего, политический характер, а роль родовых связей была весьма условной. Однако сам термин «племя» подразумевает примитивную социополитическую структуру, основанную на традициях и родовой солидарности, и противопоставляется централизованному государству с четкой иерархией и территориальным устройством, характерными для более развитых обществ.

Согласно логике традиционной историографии, скотоводческий образ жизни кочевников Евразийской степи не давал возможности накапливать богатства и тем самым препятствовал созданию государственных структур сложнее простых вождеств, предводитель в которых выбирался за личные качества и претендовал лишь на то, чтобы быть третейским судьей и военачальником. Всякая попытка подчинить кочевников авторитарной власти была обречена, поскольку номады не были привязаны к конкретным территориям и в любой момент могли свернуть лагерь. По сравнению с государствами, отличавшимися оседлым образом жизни, четкой политической организацией и высоким уровнем цивилизации, степной мир, расположившийся на их периферии, выглядел пространством племенной анархии. Создание Монгольской империи в этой связи зачастую описывается как предприятие, обязанное своим успехом исключительно харизме и другим незаурядным качествам Чингисхана. Таким образом, империя будто бы возникла из ничего или почти из ничего.