Империя ангелов

Я вглядываюсь в него, копаюсь в памяти – все тщетно. Он глубже утапливает лезвие мне в живот, я уже чувствую теплую струйку своей крови.

Петр.

В России двести миллионов жителей, но я встречаю то отца, то Ваню, то Васю. А теперь вот Петю. Действительно, многовато совпадений. Только родная мамаша никак не повстречается. Думаю, уж теперь за ней не заржавеет.

Вдруг он прав? Вдруг действительно бывают семейства душ, которым на роду написано то и дело попадаться друг у друга на пути? Как иначе объяснить присутствие в моей жизни одних и тех же субъектов?

Я отвечаю ему самым безмятежным тоном, на какой способен:

– Хватит болтовни. Чего ты хочешь, Петя? Сойдемся один на один, как в добрые старые времена?

– Ну нет. Просто хочу, чтобы мои ребята тебя подержали, так мне будет удобнее с тобой разделаться. Дарвинский естественный отбор, слыхал? Сейчас я лучше приспособлен, природа на моей стороне, потому что ты один, а у меня вон сколько крепких друзей! Помнишь вот это?

Он показывает шрам, идущий от пупка вверх.

– В день, когда ты меня так разукрасил, во вселенной пропала гармония. Пора ее восстановить.

Он с размаху всаживает нож мне в живот. Это очень больно. Кишки горят и вот-вот вывалятся наружу. Я сгибаюсь пополам, кровь заливает мне колени.

– Вот равновесие и восстановлено, – говорит Петя. – Во вселенную вернулась гармония. Пошли, ребята.

Я падаю на ступеньки. Кровь пузырится, вокруг меня растекается темная лужа. Я зажимаю рану пальцами, чтобы удержать в себе необходимую для жизни теплую влагу.

Мне холодно.

Очень холодно. Пальцы немеют. Я больше не чувствую их кончики. Цепенеют руки, потом ноги – тоже до кончиков пальцев. Такое ощущение, что с каждой секундой я уменьшаюсь в размерах. Умирать, оказывается, очень больно, никому этого не рекомендую. Уже онемело все тело. Я дрожу от холода.

Во всем теле пропадает чувствительность, я уже не могу приказать пошевелиться моей руке. Сколько ни приказываю, она остается неподвижно лежать на животе, будто посторонний предмет. Что будет дальше? Мне кажется, что какой-то приятный свет манит меня куда-то вверх.

Мне страшно.

Я лишаюсь чувств.

Я умираю.

150. Можно ли спасти человечество?

Сейчас Игорь умрет. Нет, еще не время. Нужно немедленно его спасти!

Я сосредоточиваюсь на случайном коте, приказываю ему выйти на балкон и замяукать. Заставляю проснуться его хозяйку, наслав на нее кошмарный сон. Она слышит мяуканье и идет на звук, на балкон. По моему наущению она смотрит вниз и влево и видит истекающего кровью Игоря. Первое ее побуждение – закрыть окно и ничего не предпринимать. Приходится пугать ее дурными приметами: переворачивающимся распятием, хлопающими дверями, гудением в ушах. В конце концов она чувствует связь между происходящим с ней и телом внизу. Суеверие заставляет ее вызвать неотложку.

Врачи тоже спят. Приходится и их будить кошмарами.

Наконец, машина устремляется в ночь. Не все так просто: по пути затор, а сирена сломалась. Приходится мне перебирать по одному всех водителей в пробке, заставлять их смотреть в зеркальца заднего вида и, слушаясь уколов совести, пропускать машину экстренной службы.

Игоря находят. Я провожаю его до больницы и стараюсь, чтобы им занялась лучшая бригада дежурных медиков.

Вот так-то!

Я переворачиваю треугольник сфер. Венере тоже приходится несладко. Умудряются же они угодить в переплет! Ее, как я погляжу, пожирает жажда мести. Живо повлиять на Людивин! Велю ей мчаться к Билли Уоттсу, им вместе – к Венере. Так, что дальше? Людивин втолковывает Венере, что если Криса Петтерса не покарают люди, то кара непременно настигнет его на том свете. Это мою клиентку не очень убеждает. Она возражает, что если мир настолько циничен, что убийцы остаются безнаказанными, то ей непонятно, зачем стараться быть паинькой. Может, Венере тоже милее извращения, чем скучная рутина?

Да уж, работенка…

Я должен столкнуть ее с пути мести, на который она твердо встала. Мои доводы: в месть человек погружается весь с головой, разве у нее есть лишнее время, чтобы транжирить его на причинение зла другим?

Переговоры идут трудно. В конце концов я добиваюсь от нее согласия: Венера отказывается от своей ненависти, но требует в качестве компенсации славы, чтобы больше не нужно было шарахаться от таких негодяев, как Петтерс. Не хватало мне торговаться с клиентурой за мои чудеса! Отвечаю скупо: сделаю все, что смогу.

Дальше – Жак. Этот получил, наконец, желаемое: его опубликовали. Как тогда понять его депрессию и упадок сил? Чего ему еще? Любви? Проклятие, это невероятно! После истории с Гвендолин его эмоциональные потребности раздулись вдесятеро. Откуда мне взять для него подружку? Я нахожусь в бирюзовом лесу, окружающем озеро, где спрашиваю у своего соседа, не найдется ли у него, случайно, незамужняя клиентка, способная заполнить чью-то эмоциональную пустоту.

Мне приходится опросить дюжину ангелов, пока не вырисовывается одна смертная, как будто способная вытерпеть особенности характера моего клиента. Я показываю ее ему во сне. Это должно сработать.