Империя камня и веры

Габриель прошёл к месту, именуемом – Канал Навильо Гранд [5], одно из самых древних мест в великом городе Милане, дошедших до эпохи Империи. Тут ещё сохраняется атмосфера старого Милана без высоких бетонных ульев или монументальных серокаменных зданий власти, готовых проломить своим весом небесную твердь. Габриель попал в окружение разноцветных фасадов, смотрящих на юношу духом давно ушедших времён, и его душа исполнилась чувством свободы и тяге к полёту мысли. Бежевые, жёлтые, красные двух-трёхэтажные здания, по обе стороны водной глади выражают собой удивительное явление старого Милана, которое не снесли по зову Культа Государства, а бережно восстановили из праха и пепла. Юноша видел множество раз хронику, на которой Канал Навильо Гранд это огромная клоака, в которую сливались все нечистоты района Навильо – вода стухла, провоняла от тонн отходов и стала чистым ядом, а все здания вокруг – бараки и сараи, в которых ютились нищие и бомжи. А сейчас это один из исторических секторов города, существующий, как символ величия Рейха и его милосердия к поверженным странам, которые сохранили свои достопримечательности в более-менее надлежащим виде, которые помогла восстановить Империя.

Юноша хотел бы здесь сейчас прогуляться, но его ждут товарищи в одном из пабов, расположенных возле живописного канала, создающего венецианскую атмосферу. И когда на горизонте показались двери заведения, то по телу парня пробежала волна душевного тепла вместе с толикой печали оттого, что прогулку придётся оставить. У входа, его встретили люди, с которыми он успел сдружиться за столь маленький период времени.

– Здравствуй! – тянутся к нему с протянутыми в знак приветствия руками Артий и Верн.

Габриель посмотрел на друзей. Вечно весёлые и не унывающие, при встрече с представителями власти, списывающие радость на сам факт существования в Рейхе.

– Ну, привет Верн, – пожимая руку смуглому юноше в чёрной рубашке, такого же цвета джинсах и туфлях, здоровается Габриель и секундой позже уже протягивает руку низкорослому светловолосому парню в синих брюках, светло-голубой утянутой кофте.

– Привет, Габр, – отвечает ему Артий.

С Элен, девушкой в длинной света ночного неба юбке, туфлях без каблуков и белой кофте они поздоровались, обменявшись короткими кивками.

– Пойдёмте? – нетерпеливо зазывает Верн друга.

– Да, вперёд.

Это обычный старый паб, выполненный в английском стиле эпохи предшествующей Великому Континентальному Кризису. Несмотря на всю жестокость царившего вокруг имперского устоя, это место остаётся островком свободы и спокойствия, по крайней мере, так кажется, ибо даже атрибутики с символикой Культа Государства здесь практически не было. Само идейное название не что иное, как весьма значимым аргументом в разговоре с ордами проверяющих структур.

Но шагая по пабу, Габриель видит в нём не бастион свободомыслия… ему рассказывали о «ловушках воли» – заведениях, которые специально курируются Культом Государства, создавая в них атмосферу распущенности, дабы какой-нибудь забывшийся гражданин достаточно размяк, забылся и свершил бы нарушение, за которое его можно покарать, как правившегося нарушителя морально-духовного порядка Империи, а камер слежения на квадратный метр тут достаточно, чтобы в полной мере зафиксировать момент «отступничества» от неисчислимых норм Рейха. Поэтому юноша старается быть тут как меньше вольно, удерживая себя в моральных рамках. Атмосфера одаривала лживой теплотой и душевностью: всюду сидят люди, за кружкой пенного, душевно общаясь, позабыв про тягости жизни, заставляя забыть о тоталитарном влиянии Империи. Роскошно выполненные деревянные столы и кирпичные стены создавали особую атмосферу погружённости в старые времена. В воздухе витает приятный запах жареного мяса и хорошего настоящего пива, количество которого строго контролировалось Министерством Пищевого Обеспечения, министерством Напитков и ещё рядом структур, следящими за тем, чтобы люди не предавались излишнему чревоугодию и пьянству. Если человек съест выше нормы и выпьет много алкоголя, то ему сразу понижали «рейтинг» и штрафовали на большую сумму. Всё должно было соответствовать идеалам пуританской морали: сдержанности и благочестию.

Габриель понимает, что, несмотря на тысячи догматов министерств, Культа Государства и Империал Экклесиас, здесь было место искреннему и непритворному веселью, чего и добиваются карательные структуры – подвести человека к нарушению, вселить ему чувство неизбежной несказанности. Здесь люди находили искренне утешение, то ли от хорошей еды, то ли от выпивки, а может и сама атмосфера ушедшей, когда то мелькнувшей яркой вспышкой в истории свободы заставляет людей кое-как нарушить моральное право Империи.

За большим массивным дубовым сидит Габриель столом и слегка потягивает кофе, напротив него устроился Верн и пил светлое пиво, а рядом сидели Артий и Элен. Они вели тёплую дружескую беседу, местами шутя и смеясь.

– Артий, а как твоя гитара, ты будешь, что-нибудь играть на наше выступление? – Игриво и насыщенно спросила Элен.