Империя камня и веры

Теренций холодным взглядом окинул комнату, отвернув взгляд от своего правителя, ибо такой вид Канцлера просто тошнотворен ему. В его глазах читалось смущение и того, что он видит, и он с толикой удивления, желая сменить тему, всё же спросил:

– Господин Канцлер, а почему мы собрались именно в этой комнате? Почему не в вашем великолепном дворце?

Канцлер пленным взором оглядел всю комнату. Вдруг из его глаз на долю секунды выветрилось всё безумие, и его взгляд приобрёл здоровый вид, он утёр слюну. Правитель Рейха утёр капающую с подбородка слюну, на его безжизненных тонких губах расцвела ядовитая улыбка и послышался спокойный рассказ:

– Ностальгия, знаешь ли… ох, это было больше года назад, но хотя кажется, прошла целая вечность. Тогда был прекрасный солнечный день. Солнце было в зените, и оно приятно грело, а не палило, – уточнив, заявил Канцлер. – О–о–ох, Калья не любила роскошных церемоний, и поэтому мы провели свадьбу в этой маленькой комнатушке. Ты бы видел, какое у неё было красивое платье, и как она светилась от счастья. Её глаза были преисполнены радости, она была подобна ангелу, спустившемуся с небес. Пока священник читал молитву, она смотрела мне в глаза. Её глаза источали неистовый свет.… Но теперь я не вижу этого света, я не вижу её прекрасного лица, я не слышу её голоса, подобному свирели, я не могу обнять её и почувствовать бархатной кожи, и всему виноваты эти твари из полк–ордена! – внезапно, сменив свою улыбку и милость на неистовый гнев, стал кричать правитель. – Именно они рассказали всё про неё тем червивым свиньям! Они выдали про неё всё! Именно они повинны в её гибели! Я уничтожу их!

После этих слов Канцлер, брызжа слюной во все стороны, швырнул погрызенное яблоко в стену, оно разлетелось на куски. Он резко развернулся к Теренцию. Верховный Мортиарий увидел всю бездну безумия и отчаяния, которое можно было увидеть в одном человеке. Он уже пожалел что спросил. Верховный Мортираий и ещё несколько лиц в Рейхе знали, что их Канцлер болен глубоким психическим расстройством. Что любой неосторожный вопрос способен его вывести из себя и бросить в пучины паранойи, застлав разум правителю багровым туманом. И Теренций решил попытаться сменить тему.

– Простите, Господин Канцлер. Я не хотел.

Канцлер стоял ещё примерно полминуты, уткнувшись в стену, будто находясь в ступоре, и только потом, подняв свой опустошённый взгляд, продолжил:

– Ничего…. Бывает… – тяжело выдыхая, вымолвил Канцлер.

– Кстати, как вам, теперь, новые бразды правления? – пытаясь сгладить обстановку о приятном, как ему казалось, спросил Верховный Мортиарий.

После этого вопроса на лице Канцлера взошла улыбка, схожая с т тем как улыбается безумец, опьянённый безграничным влиянием. И он стал говорить, довольным и глубоким голосом.

– Ты не представляешь как это прекрасно, как прекрасно ощущать все потоки власти, ощущать её теплое прикосновение, воспринимать её всей своей сущностью. Как прекрасно воспринимать, то, что от тебя и твоих решений зависят судьбы миллионов людей, то, что по одному повелению и взмаху руки их можно отправить чуть ли не на костёр. Что каждый готов преклонить пред тобой колени, что каждый готов плакаться мне в одежду, что б его не казнили. Но так же приятно ощущать ответственность за каждого подданного. Ты заботишься о них, подобно тому, как отец заботиться о своих детях. Мне становится приятно от одной мысли, что я хоть чем–то могу помочь бедствующим и накормить голодающих… Это всё так прекрасно.

Теренция переполняла масса чувств. Он одновременно иступлено, с восхищением, испуганно и с нотками некого отвращения смотрел на рассказчика, но покорно дослушав, спросил:

– А как же Сенатариум? Каковы его полномочия, если всю полноту власти вы берёте в свои руки?

В глазах Канцлера всё ещё горел тот неистовый и безумный огнь, но он всё же пошёл на убыль, открывая здорового человека.

– Сенатариум? Вся власть и так в моих руках. Мне всего лишь нужны пятнадцать человек, которые помогали бы мне увидеть всю картину в целом, этакие советники и дополнительные глаза, которые смогут рассказать, что происходит в Буле. Ну и к тому же когда мне надоедает заниматься государственными делами, я всю работу теперь буду скидывать на них. Они всего лишь будут приносить мне решения свои, на одобрение, а инструкции «как нужно» я им потом напишу.

Теренций смотрел на Канцлера, он видел, что безумие начинало отпускать его. И он решил, что б ещё понизить градус безумия, спросить об одной, интересовавшей его, странности в политике:

– Господин Канцлер, не примите за дерзость, но я хотел бы спросить об одной деликатной вещи?

Канцлер направил на него свой, ещё не остывший от безумия, взгляд:

– Конечно, спрашивай.

Теренций сглотнул, а потом продолжил: