Империя. Книга 1

По словам древнерусских «книжников», узнав о нашествии Тимура, «Благоверный… Великий князь Василий Дмитриевич [сын Дмитрия Донского – К. М.]… надумал послать за иконой Пречистой владычицы нашей Богородицы… в тот самый день, как принесли икону пречистой Богородицы из Владимира в Москву, – в тот же день Темир Аксак-царь испугался, и устрашился, и ужаснулся, и в смятение впал, и нашел на него страх и трепет, вторгся страх в его сердце и ужас в душу его, вошел трепет в кости его, и тотчас он отказался и убоялся воевать Русскую землю, и охватило его желание побыстрее отправиться в обратный путь, и скорей устремился в Орду, Руси тылы показав, и повернул с соплеменниками своими восвояси; возвратилися без успеха, впали в смятение и заколебались, как будто кто-то их гнал. Не мы ведь их гнали, но Бог изгнал их незримою силой своей и пречистой своей Матери, скорой заступницы нашей в бедах»[352]. По другой версии сказания, сама Богородица «в багряных ризах со множеством воинства»[353] явилась во сне завоевателю, вызвав у него ужас, трепет и желание немедленно повернуть войска вспять. В честь этого события на Кучковом поле в Москве был построен Сретенский монастырь.

Больше никогда татарам не удавалось взять Москву. В 1408 году темник Едигей, основатель Ногайской Орды, разгромил несколько русских городов, осадил столицу, но, ничего не добившись, ушел. В 1439 году хан Улу-Мухаммед, правитель Казанского ханства, также безуспешно осаждал Москву. В ярости отступив от столицы, он сжег Коломну. Шесть лет спустя Улу-Мухаммед в битве у Суздаля захватил в плен Великого князя Василия II и освободил его только в обмен на большой выкуп. Это была последняя крупная победа ордынцев над русскими.

Улу-Мухаммед всю жизнь боролся за номинальную власть в Сарае с ханом Кичи-Мухаммедом, имевшим ставку в Астрахани. Сын последнего Ахмат в 1478 году окончательно потерял Крым, в котором род Гиреев основал вассальное от Турции Крымское ханство. А в 1480 году окончательно независимой от Орды стала Москва. После месяца стояния на реке Угре в тщетном ожидании помощи от Литвы хан Ахмат ушел в степь, где был убит своими же союзниками.

После него существование Орды как государства фактически прекратилось. Два века продлилось на Руси татаро-монгольское иго. И два века понадобилось Москве, чтобы покорить Золотую Орду (улус Джучи) и большую часть территорий когда-то несокрушимой державы наследников Чингисхана: в первые сто лет была подчинена Большая Орда – ханства Казанское, Астраханское, Сибирское и Ногайская Орда; а за второе столетие Русское царство объединило всю великую степь до Тихого океана на востоке и Китая на юге.

Следует повторить и подчеркнуть сказанное в предыдущей главе: ордынское наследие России намного менее значимо по сравнению с наследием имперским. Идея о Христианской Империи Третьего Рима – это наша душа, тогда как наша огромная территория в пол-Евразии, наше тело, – это вновь объединенная под скипетром русских государей бывшая держава Чингисхана.

Измена. Ферраро-флорентийская уния

Большинство царей из династии Палеологов строило внешнюю политику Империи на готовности войти в церковную унию с папой, уступить католикам в вопросах о чистилище, filioque и проч., а главное – подчинить Православные Церкви Ватикану и признать первенство Римского престола в христианском мире. В обмен они ожидали получить вооруженную помощь Запада против турок.

Империя, разоренная гражданскими войнами, сжавшаяся до весьма скромных размеров, была слаба – как из-за нехватки военных ресурсов, так и по причине неверия в собственные силы. Ее государи не тратили больших усилий на укрепление собственной обороноспособности. Напротив, их планы строились на обретении сильных союзников, что, конечно, расхолаживало самих ромеев. Наиболее совестливые и разумные императоры отступали от этой политической линии или хотя бы снижали интенсивность переговоров с папским престолом. Однако впоследствии их преемники возвращались на путь унижения.

Как было показано в предыдущей главе, начиная с XIV столетия в Константинополе боролись две партии. Одна из них, политические исихасты, ставили чистоту православной веры выше политических интересов державы Палеологов. Вторая партия (назовем этих националистов «филэллинами») считала, что задача каждого патриота – любой ценой спасти Константинополь от турок, пусть даже ценой измены Православию.

Дальше всех по этому пути пошел император Иоанн VIII Палеолог. В марте 1438 года он во главе многочисленной делегации православного духовенства прибыл на переговоры о заключении унии в итальянский город Феррару, где по этому поводу был созван специальный православно-католический собор.