Империя. Настоящее и будущее. Книга 3

Внешние противники также ассоциировали Советский Союз с исторической Россией, пусть и в коммунистическом обличье, воспринимали его как «империю русских». Директива Совета национальной безопасности США 20/1 от 18 августа 1948 года требовала считаться с наследием Российской Империи и уважать чувства великороссов в украинском вопросе: «Пока украинцы были важным и существенным элементом Российской империи, они не проявили никаких признаков „нации”, способной успешно и ответсвенно нести бремя независимости перед лицом сильнейшего российского противодействия. Украина не является четко определенным этническим или географическим понятием… Мы не можем оставаться безучастными к чувствам самих великороссов. Они были самым сильным национальным элементом Российской Империи, сейчас они являются таковым в Советском Союзе. Они останутся самым сильным национальным элементом на этом пространстве при любом своем статусе… Украинская территория настолько же является частью их национального наследства, насколько Средний Запад является частью нашего, и они осознают этот факт. Решение, которое попытается полностью отделить Украину от остальной части России, связано с навлечением на себя неодобрения и сопротивления с ее стороны и, как показывает анализ, может поддерживаться только силой»[100].

И русский народ, и внешние силы смотрели на СССР как на преемника Российской Империи. Не были готовы к имперскому мышлению только партаппаратчики. После смерти Жданова ни Сталин, ни кто-либо из его возможных наследников не стремились осуществить в СССР собственный русский имперский проект, сочетавший экономический подъем и идеологическую независимость. Сталин в последние годы рассчитывал стать лидером мирового левого Ханаана. Берия выступал за соглашение с правым Ханааном и за фактическое разложение СССР на национальные республики. Хрущев, отвергнув попытки шелепинской группы начать с Западом реальную геополитическую конкуренцию, предпочел «догонять и перегонять Америку» по ее же правилам. Брежнев стал проводить политику «разрядки», рассчитывая на личное включение в клуб западных лидеров. Одновременно с этим Косыгин взял курс на системную конвергенцию советской и западной экономик и установление международной власти технократов.

Никита Сергеевич Хрущев (1953–1964)

© РИА Новости

Не имея того духовного стержня, который определял самодержавность православной Империи, советские вожди изначально были заложниками марксистского космополитизма, являвшегося краеугольным камнем идеологического здания СССР. И грозя «закопать» капиталистов, и стремясь к мирному сосуществованию с ними, советские лидеры оставались функционерами коммунистической партии. Нужно всегда иметь в виду, что эта партия была надгосударственной и учредительной силой: именно она учредила СССР в 1922 году. Поэтому любые попытки ослабить диктат марксистской идеологии и трансформировать политику СССР на имперский лад приводили к ослаблению власти КПСС и пересмотру самих основ существования Советского государтсва, а потому быстро и жестко пресекались.

И за границей, и в русской эмиграции, и в самом СССР были популярны разговоры о Сталине как о «красном царе». Однако именно советский эксперимент доказал, что никакая монархия без Царя милостью Божией и без Церкви невозможна. Сталин являлся лишь квазицарем, который временно пошел на установление «холодного» мира с Церковью. Еще до смерти Сталина, после его первого инсульта, наметился разрыв с принципом авторитарной власти, и, как следствие, отношение Советского государства к Церкви изменилось в худшую сторону. Власть перешла в руки «бюрократических инстанций», контролировавшихся четырьмя олигархами, – Маленковым, Берией, Хрущевым и Булганиным. Таким образом, становится очевидно, что Империя не может держаться лишь волей и разумением одного человека, возможности которого ограничены сроком его жизни, – необходимо, чтобы все государство и общество были проникнуты имперским идеалом.

Леонид Ильич Брежнев (1964–1982)

© Вячеслав Рунов / РИА Новости

Империя без монарха и Церкви всегда превращается в олигархат, поскольку только монарх способен ограничить власть сильных в интересах всех. Декларируемая «власть пролетариата» в СССР превратилась во власть номенклатуры КПСС. Миллионы членов партии, копируя масонскую систему, составляли первый уровень «посвященных». Над ними стоял партаппарат – райкомы и обкомы. Венцом надгосударственной Компартии было Политбюро ЦК – олигархат.

Проводя индустриализацию, а затем стремясь к экономическому взаимодействию с Западом, советские вожди, безусловно, не руководствовались не только голым прагматизмом. Они воплощали свой идеал лучшей жизни, но этот идеал был чисто материалистическим. Сталин стремился нагнать время, упущенное за десятилетие революции, Гражданской войны и НЭПа. Однако он пытался представить дело так, будто большевики не прервали индустриализацию самой быстрорастущей экономики мира, а начали ее с нуля.