Империя пера Екатерины II: литература как политика

Комедии содержали определенную социальную парадигму – дворяне не служат сами, удалились от дел, не умеют вести хозяйство (только тратят). Единственное, на что они способны, – глухое ворчание, критика власти. Редкие в пьесах положительные герои (вроде Непустова в комедии «О Время!») – чиновники из Петербурга, где они служат, а потому в Москву приезжают на короткий срок в отпуск. Москва же едва не ставит их в тупик, поскольку все происходит здесь очень медленно и бессмысленно. Срок отпуска у Непустова заканчивается, а Ханжахина делает вид, что молится, чтобы не решать вопрос замужества внучки, и не находит времени встретиться с ним. Непустов подводит итоги: «Молиться хорошо; однако есть в жизни нашей и должности, которыя свято соблюдать мы обязаны» (I, 6). Здесь проходит социальный и идеологический водораздел между разумным обществом Петербурга и абсурдным миром Москвы. Устами служанки Мавры из комедии «О Время!» императрица подводит итоги: «Вот так наш век проходит! Всех осуждаем, все ценим, всех пересмехаем и злословим, а того не видим, что смеха и осуждения сами достойны. Когда предубеждения заступают в нас место здраваго разсудка, тогда сокрыты от нас собственные пороки, а явны только погрешности чужия: видим мы сучок в глазу ближняго, а в своем и бревна не видим» (I, 41–42).

При отсутствии среднего класса (важная составляющая комедий Мольера) комедии Екатерины 1772 года структурировали те культурно-идеологические группы, которые имелись внутри одного – дворянского – класса. Показательно, что слуги в комедиях Екатерины не несли определенной социальной маркированности, а по своим идеологическим характеристикам примыкали к «разумной» антимосковской группе дворян. Служанка Мавра в пьесе «О Время!» читает весьма просвещенную и даже либеральную литературу – «Ежемесячные сочинения» и «Клевеланда» – роман «Английский философ» аббата Прево. Слуга Дремова Антип в «Имянинах госпожи Ворчалкиной» произносит сентенции, достойные украсить статьи из французской «Энциклопедии»: «Какой вздор! будто можно побоями человеческой переменить нрав. Посмотри-ка ты: у Невеждова всякой день, то и дело, что людей порют батожьем, и за всякую безделицу, равно как и за большую вину, кожу с них спускают, а люди все и воры и пьяницы» (I, 54).

В этом плане так называемые антикрепостнические статьи в журнале Новикова «Живописец» – такие, как анонимный «Отрывок путешествия в *** И*** Т***», повествующий об ужасах притеснения крестьян плохими помещиками – вписывались в общий контекст тогдашней политики Екатерины, охотно критикующей жестоких и непросвещенных дворян. Эпизод с умирающими «малютками», брошенными родителями ради работы, соотносится с утопическими проектами 1760-х годов, как, например, создание Воспитательных домов с их планом передачи государству младенцев низших сословий для выращивания «новой породы людей». Комедии 1772 года и «Живописец» Новикова 1772 – начала 1773 года имели общий социокультурный и идеологический объект для критики.

Пьесы, «сочиненные в Ярославле»: градостроительные парадигмы

Выбор Ярославля для подзаголовка всех комедий 1772 года вызывал удивление исследователей – тем более что местом действия драматических опытов Екатерины была Москва. На первый взгляд кажется, что основным назначением «ярославского» подтекста было указание на то, что «анонимный» автор укрылся от московской чумы и беспорядка в тихом приволжском городе. Между тем именно в 1772 году чума, в основном в Москве подавленная, пришла в Ярославль. В самом конце декабря 1771 года туда был послан генерал-майор П. Н. Кречетников во главе специального корпуса[128].

Екатерина, дважды посетившая Ярославль (в 1763 и в 1767), не понаслышке знала этот город. В 1763 году после приезда в Ярославль императрица писала: «Город Ярославль весьма нравится, и я почитаю его третьим городом из тех, которые я видела в России»[129].

Немаловажно и то, что Ярославль был связан с рождением русского национального театра: созданный Ф. Г. Волковым еще в начале 1750-х годов публичный театр в Ярославле впервые представлял пьесы на русском языке. Рано умерший Волков, постановщик маскарада «Торжествующая Минерва», был в числе ближайших союзников Екатерины в первые месяцы ее правления. Сочиняя свои комедии 1772 года, Екатерина всячески подчеркивала их национальный характер, их связь с русскими нравами. Это был большой идеологический проект, и указание на Ярославль должно было выполнять эту функцию, что не осталось незамеченным. Так, Н. И. Новиков в журнале «Живописец» обыгрывал «ярославский» подтекст: «Ярославль известен был прежде прекрасным только местоположением и манифактурами, а ныне славится и хорошими сочинениями. В нашем городе сочиненные комедии представляются в Санктпетербурге на придворном Российском театре; принимаются с превеликою от всех похвалою и почитаются лучшими комедиями в Российском театре. И мы можем хвалиться, что Ярославль первый из городов Российских обогатил Русский театр тремя комедиями в наших нравах»[130].