Империя пера Екатерины II: литература как политика

Историческая трилогия императрицы, однако, не отличалась ни точностью, ни каким-либо сходством с хрониками Шекспира. Герои выглядели плоскими историческими масками на большом маскараде современной политики. «Историческое представление из жизни Рюрика» фокусировалось на предании о Вадиме Новгородском, который восстает против законного правителя Рюрика, назначенного Гостомыслом княжить в Новгороде. Варяги Рюрик, Синеус и Трувор – дети средней дочери Гостомысла, и по старшинству именно они оказываются более законными наследниками, нежели «славянин» Вадим, сын младшей дочери Гостомысла. Императрица с сочувствием описывает разумных варягов, наводящих порядок среди разрозненных и враждующих племен, подчеркивая, что и достойный иностранец может быть хорошим правителем Руси. «Норманская теория», популярная в России среди немецких историков на русской службе (Ф. Г. Штрубе де Пирмонт, Г. Ф. Миллер, А. Л. Шлёцер), легитимирует одновременно и ее собственный приход к власти, «предсказывая» – из древности – воцарение мудрой правительницы-иностранки на русском престоле. Вопреки летописным свидетельствам, Рюрик не казнит Вадима, но действует как разумный и просвещенный государь: он предлагает пленному Вадиму не наказание, а достойную службу: «Бодрость духа его, предприимчивость, неустрашимость и прочия из того изтекающия качества могут быть полезны государству вперед» (II, 250–251).

Позднее, в 1790 году, накануне постановки второй исторической драмы «Начальное управление Олега», Екатерина сделает поразительное заключение о происхождении слова «варяг». Храповицкий записал 22 сентября 1790 года: «Назначено в сей день первое представление Олега на Эрмитажном театре. – Из Лексикона Янковича читали слова, начинающиеся с Вар и Гвар. – Выводя, что Варяги не от слова Варя происходят, они Garde-Сôtes, и название гвардии оттуда же взято, они составляли гвардию Греческих Императоров в Константинополе»[315]. Опыты сравнительного языкознания также служили императрице опорой в построении фундаментальной концепции русского национального «греческого проекта».

Греческий поворот сделается главной сюжетной линией в пьесе «Игорь», основанной на истории болгарской княжны Фаиды, оказавшейся в плену и освобожденной (вместе со всеми греками) князем Игорем уже после смерти вернувшегося из похода Олега. Сетования Фаиды, желающей отправиться «в Грецию» к своим «единоверным»: «Отпусти меня, о государь, в Грецию к единоверным моим» (III, 426), песнопения хора, повествующего о перипетиях судьбы несчастной героини, венчание ее со счастливо избежавшим смерти женихом, – все это должно было бы стать основой для очередного оперного представления. Однако не «Игорю», но «Начальному управлению Олега» (текст опубликован впервые в 1787 году) суждено было сделаться именно таким национальным оперным проектом.

22 октября 1790 года на сцене Эрмитажного театра впервые была представлена историческая драма Екатерины, написанная еще в 1786, но теперь переделанная в оперу, – «Начальное управление Олега». Дорогостоящий спектакль с множеством вставных эпизодов и участников был великолепно оформлен, а музыку писали сразу три композитора – Джузеппе Сарти, Карло Каннобио и Василий Пашкевич. Среди первых зрителей было много специально приглашенных дипломатов и иностранных гостей, оставивших восторженные описания невиданного зрелища. Г. Ф. Шторх, немец из Риги и тогдашний профессор изящных искусств, писал: «Роскошь постановки превосходит все, что мне приходилось видеть в Париже и других больших городах. Драгоценные русские старинные одежды, искусно расшитые, ослепительное сияние жемчуга, прекрасное оружие и утварь, часто сменяющиеся декорации превосходят самые пылкие ожидания. Зритель видит перед собой военный лагерь, палатки, плывущие корабли, города и драгоценно изукрашенные дворцы, совет военачальников и домашние празднества князей, на которых с поразительной отчетливостью выступают нравы и обычаи старого времени»[316].

Зрители – и иностранцы, и русские – впервые увидели что-то вроде исторической реконструкции, не соотносимой ни с каким из имевшихся театральных жанров. Шарль Массон, давший детальное описание спектакля, созданного «в новом жанре», заключал: «Сюжет целиком взят из русской истории и воспроизводит целую эпоху. ‹…› На самом деле это просто-напросто великолепный волшебный фонарь, в котором перед глазами зрителя проходят различные предметы»[317].