Империя в огне

Убивать нас начали на обратном пути, когда мы ехали по узкой горной дороге. Бабье лето – это такая пора, когда умирать совсем не хочется. Хотя, если быть совершенно честным, умирать следует в преклонном возрасте и естественной смертью, а лучше всего жить вечно. Но у монголов отношение к жизни и смерти совершенно иное, чем у нас. Поэтому когда нас начали закидывать стрелами, для всех, кроме меня, это оказалось полной неожиданностью. Но, поняв, что их убивают свои же братья по оружию, воины отбросили прочь щиты. Окончание трагедии под названием «похороны Чингисхана» проходило в полной тишине, под лёгкий посвист стрел и сдержанные стоны умирающих. Ни проклятий, ни яростных потрясаний кулаками, всё просто и обыденно. Восемьсот кешиктенов из личной гвардии Чингисхана принимали как должное назначенное им судьбой. Изо всех присутствующих только один я был не согласен с данной постановкой вопроса и лежал, укрывшись между камнем и трупом лошади. Одни стрелы с противным чмоканьем впивались в бок несчастного животного, другие, высекая искры, отлетали от закрывавшего меня камня. Я представил, что с таким же звуком они начнут дырявить моё тело, и меня аж передёрнуло. Мне не довелось быть подданным хана, поэтому умирать особого желания не имелось, хотя я всё-таки получил лёгкую рану в левое плечо. Когда всё стихло, я затаился и стал ждать, что же будет дальше? А дальше было совершенно обыденное для таких мероприятий дело: среди тел, распростёртых по камням, пошли ребята из убойной команды. Они лихо добивали подающих признаки жизни кешиктенов ножами, в среде воинов называемым «избавитель», а я, как тот Колобок, мечтал о невозможном – уйти и от лисицы.

Где-то совсем рядом послышался приглушённый вскрик. Кто-то с помощью избавителя очистил от чьего- то присутствия нашу грешную землю. Мне стало горько и обидно. Только попаду в такие интересные времена – как меня тут же пытаются убить. «Вот сейчас и твоя очередь…» – будто о ком-то постороннем подумал я.

– Привет! – сказал я склонившемуся надо мною.

Но тот оказался некультурным и не ответил на приветствие. Наоборот, попытался полоснуть кривым засапож- ником по шее. Ну, это мы уже проходили и подставлять жизненно важный орган под сталь не пожелали. Вместо этого мы сами некультурного мужчину превратили в потерпевшего. Он удивлённо вскрикнул и, обильно фонтанируя хлынувшей из горла кровью, завалился на меня.

«Вот только этого мне сейчас и не хватало!» – выругался я нехорошими словами, пытаясь выбраться из-под трупа.

Наверное, видок у меня был ещё тот. С головы до ног в крови убитого врага. С диким оскалом буйнопомешанного. В одной руке нож, в другой подобранная с земли сабля. Кровавый маньяк, да и только!

Монголы были людьми войны, и непредвиденные обстоятельства составляли непреложную часть их жизни. Долго удивляться и растерянно покачивать головой они не стали, а дружненько бросились ко мне. Их можно понять, они ведь не видели моего сольного выступления с лопатой, а зря. Орудовать саблей, как нападавшие, я не умел и отбросил её в самом начале заварухи. В моих руках неведомо как очутилось копьё с толстым древком, такие ещё называют рогатинами. И тут я разгулялся. Минут через десять ребята поняли, что со мной надо как-то по-другому, душевнее что ли? Они отошли «посовещаться». Может быть, решили предложить мне какие-нибудь льготы или там ещё чего, даже, может быть, бесплатную путёвку в Приморье? Ничего нового придумать так и не смогли: пошли старой натоптанной дорогой – позвали лучников.

«Люди другие, а методы те же», – подумал я философски, прекрасно понимая – наступает мой последний и решительный бой… Тут вмешался внутренний голос: «Не торопи события! А то кто же за тебя напишет рукопись?»

– Сам напишу, – произнёс я вслух, отбиваясь от летящих со всех сторон стрел.

Боевой транс, в котором я находился, позволял мне это делать легко и играючи. Надолго ли меня хватит? Хватило ровно настолько, чтобы услышать знакомый голос:

– Довольно! Подойди ко мне, урус, – приказал Угэ- дэй.

Я был не в том положении, чтобы скромно отнекиваться и строить из себя буку, поэтому взял и подошёл.

– Второй раз своим мужеством ты доказываешь, что имеешь право на жизнь, – произнёс хан, пристально вглядываясь в моё лицо. – Ты запомнил то место, где похоронен Великий Чингисхан?

– Откуда, я же не местный, – ответил я, преданно глядя в его глаза. – Да и не люблю я похорон там всяких, кладбищ. Боюсь мертвецов!

– Дать моему кешиктену чистую одежду, – сверкнув зеленью глаз, расхохотался хан.

И я понял, что моя жизнь делает очередной поворот.

Глава 2

ПОВЗРОСЛЕВШИЙ ЛЬВЁНОК

– …карается смертью, ибо предавший единожды предаст и в другой раз, – по приказу сотника Берку, десятник и мой непосредственный командир Менге по прозвищу Волчья Пасть обучал меня основным положениям Ясы. – Смерти достоин тот, кто мог, но не оказал помощь своему боевому товарищу, – продолжил он противным голосом.

«И почему сержанты всех времён и народов такие нудные и сволочные?» – подумалось мне с тоской, но затем я встрепенулся и перебил отца-командира: