Империя вампиров

Дом, у которого мы остановились, был самым роскошным во всем Скайфолле. Когда-то его дворы, наверное, утопали в пышной зелени, но сегодня у подножья увядших деревьев росли только грибы. В сердце поместья высился величественный особняк: резные колонны да забранные ставнями окна. Всюду висел густой туман.

Сквозь мглу, подсвечивая себе фонарем, к нам вышел невысокий малый в превосходной ливрее и напудренном парике. Остановившись у ворот, он присмотрелся к нам.

– Это дом Алана де Бланше, олдермена Скайфолла? – спросил Серорук.

– Я его смиренный слуга, а кто будете вы, мсье?

Серорук достал пергаментный свиток, и у слуги округлились глаза при виде кровокрасного воска печати с единорогом и пятью скрещенными мечами – герба Александра III, благодетеля Серебряного ордена святой Мишон, властителя державы и помазанника Самого Бога.

– Меня зовут брат Серорук, и я буду говорить с твоим господином.

Пять минут спустя мы уже стояли в большом салоне, держа в руках бокалы шоколадного ликера. Стены украшали произведения искусства, а на страже огромных книжных полок стояли парадные доспехи. Де Косте чувствовал себя как рыба в воде, нисколько не впечатленный, а вот я такой роскоши прежде не встречал: одни только пепельницы могли бы кормить мою семью целый год.

Серорук расшнуровал воротник и снял заношенную треуголку. Меня его холодные черты лица, как всегда, поразили. Мне даже казалось, что если его коснуться, то пальцы ощутят не плоть, но камень. И я следил за ним ястребом, впитывая его действия и слова. Охота началась, и больше всего мне хотелось быть охотником.

– Инициат де Косте, – тихо произнес Серорук. – Когда к нам выйдет хозяин дома, примени к нему дар своей крови. Если он вспылит, погаси его гнев. Если нужно будет приподнять настроение, сделай так.

– Во имя крови, наставник.

– Инициат де Леон… – Серорук обернулся ко мне.

Я приуныл, понимая, что слабокровка тут ничего особого поделать не сможет.

– Ничего не трогай.

Дверь салона открылась, и к нам без церемоний вышел дородный мужчина. Упитанный, лет за сорок; на груди – орнаментированный зеленый кушак олдермена. Однако парика он не носил, несмотря на принятую в среде аристократии моду. Его растрепанные волосы были собраны сзади в тонкий седеющий хвост. Глаза выдавали в нем человека, забывшего вкус сна, а плечи ссутулились под весом некоего сокрытого бремени.

Следом вошел еще один благородный муж, чуть помоложе. На нем было темное облачение с жестким красным воротником, символизирующим перерезанное горло Спасителя. Его густые темные волосы были коротко пострижены под горшок, а на шее висел символ колеса. Приходской священник Скайфолла, догадался я.

Наш наставник снял перчатки и протянул руку.

– Мсье де Бланше, я брат Серорук из Серебряного ордена святой Мишон.

Олдермен пожал ему руку, и в этот момент Серорук накрыл его ладонь своей – той, на которой имелась метка семиконечной звезды. Проверил его серебром, ища следы порчи.

– Весьма рад знакомству, брат, – тонким, как бумага, голосом ответил олдермен.

– Мои ученики, – Серорук кивнул в нашу сторону, – де Косте и де Леон. Мы прибыли по велению самого императора – расследовать слухи о хвори, поразившей божьих людей Скайфолла.

– Хвала Деве-Матери, – тихо произнес священник.

– Так это правда? Ваш город осквернен?

– Наш город проклят, брат, – зло бросил олдермен. – И проклятие уже забрало ярчайшие цветы из нашего сада. Теперь оно угрожает всему, что у нас осталось в этом мире.

Священник тепло положил руку ему на плечо.

– Супруга мсье де Бланше, Клодетт, поражена этим недугом. А также его сын…

Де Бланше не выдержал и залился слезами.

– Мой дорогой Клод…

– Мужайтесь, мсье де Бланше, – утешал его священник.

– Разве не явил я силу титанов, Лафитт? – отрезал олдермен, стряхивая его руку. – Силу, которую отец должен призвать, когда приходится хоронить единственного сына?

Де Бланше, опустив голову, рухнул на обитый бархатом диван. Серорук же обернулся к молодому священнику, мельком глянув на колесо у него на шее.

– Вас зовут Лафитт?

– Oui, брат. Я священник Скайфолла, милостью Господа и верховного понтифика Бене.

– И давно ваш приход страдает от этой болезни, святой отец?

– Юный Клод умер перед самым праздником Святого Гийома, почти два месяца назад. – Лафитт осенил себя колесным знамением. – Дражайшее дитя. Ему было всего десять лет.

– Он умер первым?

– И не последним. После него слегло еще по меньшей мере с десяток лучших горожан, но доходили слухи и из бедняцкого квартала. Хворь выкашивает прибрежные районы. – Молодой священник плотно сжал губы. – Я слышал вот еще о чем: по ночам пропадают люди. Якобы не обошлось без ведовства и теней. Боюсь, наш город проклят, добрый брат.

– И вот болезнь сразила мадам де Бланше?

– Как будто мало мне испытаний, – прошептал олдермен.

– Отведите нас к ней, – распорядился Серорук.