Империя включает форсаж

— А чего ж ты назад-то вернулся? — задала она, наконец, главный вопрос, — после такого рая-то?

— Это сложный вопрос, Марина, — осторожно сгладил углы я, — можешь считать, что тоска по Родине одолела, вот и не смог я там больше.

— А я бы смогла, — радостно сообщила она, — когда соседи Сталлоне с Траволтой, это ж не жизнь, а сказка.

— Ну, может и поживёшь ещё, — дипломатично заметил я, — какие твои годы. Но мы что-то заболтались, давайте хоть в бильярд сыграем.

По окончании нескольких партий как-то само собой так вышло, что я предложил Марине проводить её до метро (да, у нас тем временем и подземку прорыли, две остановки от Кирова до того места, где она сейчас жила). А по дороге она болтала, не переставая, так что я узнал о всех новостях города, области и факультета радиотехники за последние три года.

Помахал рукой вслед Марине, а сам подумал — ну куда ты лезешь, старый пень, зачем портить жизнь такой хорошей девушке… а моё проснувшееся второе я ответило — пусть всё идёт так, как идёт, не надо вмешиваться в события, только и делов-то…

А поутру я выкатил свою жёлтую копейку к восьмому подъезду, подождал Алёну с Вовчиком и мы весело покатили в самый центр города, на площадь имени героических товарищей Минина и Пожарского.

— А это что? — спросил я по дороге, указывая на линию трамвая, её здесь никогда не было.

— Это скоростной трамвай недавно запустили, — ответил Вова, — там, куда метро не доходит, очень удобно.

— Здорово, — ответил я, — это всё Павлик старается?

— Ну начал-то этот процесс ты, если не помнишь, а Павлик да, продолжил. Ещё хотят восстановить фуникулёры, один в Кремле, второй на Похвалинке.

— Прекрасно… а какая сейчас средняя зарплата по городу, не знаешь?

— Как не знать, знаю конечно — триста рублей с копейками.

— А Волга-24 сколько стоит?

— Сняли уже с производства 24-е, сейчас 31-е идут — девять с половиной тысяч по госцене. На практике конечно надо процентов 15 накинуть…

— То есть за три года можно накопить на Волгу?

— Как-то так… а в Америке с этим как?

— Ну вот мой Мерс стоил 50 тысяч баксов, а зарплата в Калифорнии средняя полторы тысячи… не очень от нас отличается. А мы уже, кажется, приехали — вон Минин, вот Чкалов, парковаться-то здесь можно?

— К Чкалову заруливай, там пока оставили полосу для парковки.

И Родина щедро кормила меня берёзовой кашей…

И я пристроил жёлтенькое чудо Волжского автозавода аккуратно рядом с правой рукой Валерия Палыча, согнутой в локте. В Кремль зашли в арку рядом с Пороховой башней, пока что тут можно было гулять беспрепятственно, не то что в 21 веке.

— Городская администрация вот сюда переехала, — махнул рукой направо Вовчик, — тут тебе, наверно, пропуск потребуется.

— Я всё устрою, — сказала Алёна и ускакала по ступенькам наверх, а Вовчик пожал мне руку и отправился по своим режиссёрским делам в соседнее здание Горсовета.

Алёна оказалась человеком слова — сказала и устроила, через десять минут я сидел уже в кресле напротив новоиспечённого мэра нашего города Павлика Краева и отхлёбывал из бокала горячий кофе.

— Давно ж я тебя не видел, — говорил мне тем временем он, — года три, если не пять…

— Три, — уточнил я, — в мае 83-го заходил я в твоё НПО, разговаривали про новые варианты скутеров.

— Ну три, значит три, — согласился он. — Рассказывай давай про свои приключения, а то мы тут одними слухами питаемся..

Я допил кофе, отставил бокал, вздохнул и начал по новому кругу свою надоевшую уже до чёртиков американскую сагу… кроме секретных частей, конечно.

— Вот так вот прямо со Сталлоне общался запросто?

— Ага, как с тобой сейчас.

— И какой он в жизни? От экранного отличается?

— Я тебе один маленький секрет открою — все артисты… ну почти все, оставим небольшой процент за скобками… в жизни самые обычные люди. Очень многие непереносимые в общении, крышу у них очень быстро сносит после первых успехов. И очень занудные. Так что ничего интересного в моём общении со Сталлоне не было.

— А в Голливуде там как всё устроено?

— Голливуд это обычный район Лос-Анджелеса, так что там всё устроено примерно так же, как и в других местах. Если ты про киностудии, то большинство из них давно съехало из Голливуда, там уж очень дорогая арендная плата. Уорнер Бразерз, где я работал, так совсем на север Калифорнии перебрался, в Бербанк.

— Это понятно, я про сам процесс кинопроизводства хотел спросить…

— И здесь ничего особенно занятного нету — это ж рехнуться можно, отыгрывать по 10–15 дублей одного и того же. И так каждый день. Всё самое интересное там начинается за воротами студии… и по окончании съёмок.

— И что же там начинается за воротами?

— А то ты не знаешь — общение, интриги, договорённости, флирт и тому подобное. Но что-то мы всё про меня, да про меня, расскажи уже и о себе хоть что-нибудь.

— У меня всё, как на ладони, сам видишь… — отвечал Павлик, гордо откинувшись на спинку большого кожаного кресла.

— Выборы-то с какими процентами выиграл?

— 68 с копейками…

— И с кем соревновался?

— Ты их всё равно не знаешь.