Империя включает форсаж

— Ладно, — нехотя согласилось второе я, — что случилось, то случилось, но дальше будь осторожен, но скользкому льду идёшь ведь.

— Хорошо, я буду осторожен… ты бы лучше посоветовало что-то полезное насчёт Чернобыля.

— Да это пожалуйста, — и второе я вывалило целый короб советов и предложений, из коих я отобрал парочку действительно дельных.

Глава 10

А через полчасика ещё и телефон мой затрезвонил, это оказался старший брат Стругацкий, он, как это ни смешно, тоже в этой гостинице остановился, только на другом этаже. Договорились вместе позавтракать в местном ресторане.

— Подъём, дорогая, — пропел я, подражая Пионерской зорьке, — нас ждут великие дела.

— Что ещё за дела? — сонно спросила Марина.

— Аркадий Стругацкий ждёт — не дождётся разговора со мной… с нами, то есть, конечно.

— Правда? — даже не удивилась она, — ну тогда мне надо умыться и подкраситься.

И она убежала в ванную.

— Это тот самый, который «Пикник на обочине»? — спрашивала она уже оттуда, перекрикивая шум воды.

— Ага, тот самый. А ещё «Трудно быть богом» и «Понедельник начинается в субботу».

— Ну надо ж, я эти книги по десятку раз перечитала, а Понедельник вообще моя любимая. Я даже её с собой взяла, вон в сумочке лежит.

— Попроси, чтоб он расписался на ней, — посоветовал ей я.

Ресторан в этой гостинице был таким же безликим и усреднённым, как и все остальные эти заведения в СССР. Нет, архитекторы с дизайнерами пытались, конечно, внести что-то свежее, но получилось это, прямо скажем, не очень… выделялся из прочего только князь Владимир Красно Солнышко с игрушечным мечом в одной руке и маленьким смешным крестиком в другой. Аркадий уже сидел за дальним столиком возле окна, он поприветствовал нас взмахом руки с вилкой. Представил Марину, она тут же вытащила из сумки потрёпанный «Понедельник», Аркадий его подмахнул, не глядя, после чего мы сразу перешли к делу.

— Как тебе постановка на Довженко? — сразу взял я быка за рога.

— Могло бы быть и лучше, но, как говорят классики, лучшее враг хорошего…

— А ещё они говорят, что политика это искусство возможного, — добавил я, — к кинематографу это тоже подходит. По-моему Быков вполне достойный вариант, а лучше, чем Филиппенко, твоего дона Рэбу вряд ли кто сыграет.

— Не нравится мне только, кого они на Румату и Киру подобрали, — продолжил Аркадий.

— И кого же? — спросил я.

— Не знаешь? — удивился он, — Колю Ерёменко и Иру Алфёрову.

— Даааа, — призадумался я, — выбор и точно странноватый… а Алфёрова раза в два старше, чем её героиня… но может и вытянут. Вообще в народе говорят, что ваше совместное с Борисом творчество плохо экранизируемо… а где он, кстати, Борис-то?

— В санатории в Крыму, здоровье поправляет. Да, а что там со второй серией «Пикника», расскажи? — попросил вдруг Аркадий.

— Ты же сам знаешь, что со мной приключилось в Америке. Специально я этот вопрос не отслеживал, не до того было, но краем уха слышал, что проект завис…

— Жаль, — искренне ответил он, — твой сценарий мне даже понравился, не хуже, чем у нас вышло.

На этом мы собственно и завершили наше общение, а далее нам уже пора было выезжать на место, так сказать, преступления. Я рассчитался с гостиничными властями (администраторша прямо рассыпалась в любезностях после того, как вчера вечером Быков ей автограф дал), завёл копейку, и мы покатили на северо-северо-восток навстречу новым приключениям.

Четвёртый энергоблок

Припять это вообще-то такая река на Украине и в Белорусии, проистекает из болот Волыни и впадает в Днепр немного южнее Чернобыля. А город Припять это абсолютный новодел, построенный в начале 70-х годов для строителей и эксплуатационников Чернобыльской АЭС имени, сам понимаете, Ленина.

Но нам сначала надо было не в Припять и даже не в Чернобыль (полынь, значит, по-украински), городок в 30 километрах от АЭС, по имени которого почему-то назвали станцию. Наверно потому что Припятская АЭС звучало бы совсем уже смешно. А надо нам было на родину старой ворчливой бабуси семейства Усиковых по имени Вера Петровна. В село Страхолесье, прости господи, стоящее на берегу Киевского водохранилища. Я прикинул по карте и на пальцах — это почти что у границы 30-километровой зоны отчуждения, но не входит туда… будем надеяться, что и не войдёт никогда, потому что не появится на картах эта зона.

А Маринка тем временем полностью вжилась в роль штурмана и лихо командовала со своего места:

— Через сто метров правый поворот, в сосновый бор, мы тут рыжики когда-то собирали. Полкилометра прямо, потом налево, в заливной луг, а тут мы щавель и дикарку рвали.

— Что ещё за дикарка? — осведомился я.

— Травка такая хитрая, я её в других местах не видела, наверно только здесь растёт. У неё надо очистить стебель и есть его с солью, очень вкусно. Так, а сейчас после бугра снова направо, выезжаем на берег реки.

— Расскажи хоть, к кому едем-то, чтобы в курсе немного быть, — попросил я.