Империя включает форсаж

— Ну ты крут! — восхищённо сообщил ему я, — я бы так не смог.

— Да ерунда, — ответил он, — у нас тут по-другому нельзя, уважать перестанут. О, а это Саня, привет, ты что тут делаешь?

Я присмотрелся и узнал Александра Филиппенко, он же должен играть дона Рэбу, вспомнил я.

— Привет, Лёня, — ответил он, — обживаюсь в декорациях, завтра же съёмки. А это кто с тобой?

— Мой старый знакомый, Сергей. А с ним его невеста.

— Совет да любовь, — рассеянно пожелал нам счастья артист, — да, слышал такую фамилию… ты же другой фильм по Стругацким снимал, да?

— Не-не-не, — запротестовал я, — «Пикник» снимал Спилберг, а я только рядом постоял.

— Знаем-знаем мы, как ты там рядом стоял, — усмехнулся Филиппенко.

— А Румату у вас тут кто играет? — поспешил сменить тему я. — Я слышал, что поляка какого-то хотели позвать…

— Да, был такой вариант, поляк-каратист, но он сам собой отпал, теперь у нас на этом месте Ярмольник.

— Да вы чо? — не смог я сдержать своего удивления, — это который цыплёнок табака?

— Ну да, а что такого-то?

— Даже я бы лучше сыграл, — пробубнил я себе под нос, но это услышали и Быков, и Филиппенко.

— Короче так, — трубным голосом провозгласил Лёня, — чтоб через час всё было собрано и блестело. Приду проверю. Если блестеть не будет, все без премии останетесь в этом месяце.

Декораторы молча начали разбирать неправильно присоединённый кусок замка, а мы уже вчетвером (плюс Александр) вернулись в кабинет на втором этаже, где Леонид немедленно разлил коньяк по стаканам.

— Нене, — запротестовала Марина, — я коньяк не пью.

— У меня где-то Массандра завалялась, — ответил он ей, шаря в тумбочке стола. — Массандру будешь?

Марина кивнула, а там действительно обнаружилась бутылка с розовым содержимым, неполная правда.

— Давайте за успехи отечественной кинематографии, — сказал Быков, и мы чокнулись и вылили напитки в рот. — А теперь расскажи, что там в Америке делается. Из наших людей никто, наверно, лучше тебя про это не знает.

— Америка, — начал я в который раз свою песню, — это край, где сходится небо с землёй, а в садах никогда не отцветает жасмин.

— Что, и правда там жасмин везде цветёт? — напряжённо спросил Лёня.

— Нет, конечно, это просто шутка такая, — ответил я, допивая остатки коньяка. — Но цветов там и вправду очень много, особенно в Калифорнии. Как живут? Да неплохо, если в среднем смотреть, лучше, чем мы, это точно. Но если кглубиться в детали, то бывает самое разное… меня, например, всю дорогу напрягало, что у них там огнестрелы разрешены, не только ружья, но и короткостволы, кольты разные, смит-и-вессоны, браунинги. Прямо с ними по улицам ходят, в открытых кобурах.

— Да может это и неплохо? — задумчиво ответил Филиппенко, — можно защититься, если грабитель нападёт.

— С одной стороны да, можно, но и обратная сторона у этой медали есть — если вдруг у человека психическое отклонение какое возникло, а психов у них предостаточно, представляете, что будет, если у него в руках кольт или М-16.

— А что такое М-16? — спросил Быков.

— Автоматическая винтовка, калибр 5,56, емкость магазина 30 патронов, — вывалились из меня такие сведения. — Аналог нашего калаша, если смотрели хронику вьетнамской войны, наверно видели — там все американцы с М-16 бегают. Так вот, я и спрашиваю, хорошо ли это копировать их опыт? Представьте себе пациента Кащенко с АКМ под мышкой?

— Но для покупки автомата наверно всё же справка от врача требуется? — предположил Филиппенко.

— Зависит от штата. Да, в большинстве мест справка от психиатра понадобится, но есть и такие территории, Аризона, например, или Мэн с Нью-Гэмпшером, где совсем ничего у тебя не спросят в оружейном магазине. Кроме автомобильных прав, конечно, права показать придётся.

— А если у тебя нет этих прав? — спросил Быков, — вот я так и не получил их, всё как-то некогда.

— Тогда не продадут, — весело ответил я, — давайте ещё по маленькой что ли.

После тоста за развитие добрососедских отношений между СССР и Америкой разговор переключился на киношные проблемы.

— Почему их фильмы так популярны во всём мире, а наши где-то в хвосте плетутся?

— Исторически так сложилось, Лёня, — отвечал я, — в начале 20 века американцы подсуетились в этом вопросе самыми первыми, так с тех пор и сохраняют лидерство. А главные по кино там, только не удивляйтесь, наши бывшие соотечественники, например братья Уорнеры…

— Это которые Уорнер Бразерс? — уточнил Быков.

— Ну да, они самые — никакие они не Уорнеры, а Вонсколасеры, жили в польском каком-то местечке, входившем в состав Российской империи, эмигрировали в конце 19 века, а в Америке вон какую империю сколотили. Опять же Метро-Голден-Майер, двое из этой троицы тоже наши люди, Голден из Варшавы, а Майер из Минска. Или 20 век-Фокс взять, знаете такую?

— А как же, — отозвался Филиппенко, — у них заставка такая красивая, с прожекторами.

— Точно, и с пальмами, — добавил я, — двое из четырёх её основателей, Фокс и Шенк, таки тоже евреи из бывшей Российской империи. Не удержали мы, короче говоря, этих креативных людей на своей территории, а то бы может и у нас свой Голливуд образовался.