Империя включает форсаж

И мы вдвоём с Мариной отправились в её родную деревню, подпрыгивая на ухабах и колдобинах. Полчаса у нас ушло на дорогу, не больше. А перед тем, как пересечь черту Страхолесья, я вдруг вспомнил про Миронова.

— Слышь, подруга, — сказал я ей, — ты бы звякнула Андрюше-то, он в больницу же собирался ложиться, вот и узнала бы, как он там. Заодно и о себе напомнила бы…

— Хорошо, — покладисто согласилась Маринка, — сейчас припаркуемся и звякну. А ты тогда бы Владимир Семёнычу позвонил, он тоже в больнице ведь сейчас.

— Не вопрос, — ответил я, подгоняя копейку впритык с пирамидальным тополем возле хаты родственников. — Только сначала, наверно, хоть поздороваться с твоими дядями-тётями надо.

Поздоровались с выползшей на свет божий Зинаидой Петровной, которой пришлось скормить версию, что все свои дела мы в Припяти порешали, а сейчас вот назад собираемся с остановкой в вашем замечательном селении. Сказал, что мы только сейчас прогуляемся в тот лесок, а потом будем в полном вашем распоряжении, драгоценная Зинаида Петровна.

Отошли к лесочку, где уровень приёма был более-менее приличным, и только я собрался набрать Семёныча, как телефон у меня сам зазвонил, и на экране высветилось, что это Ольга Остроумова, текущая супруга Высоцкого.

— Да, Оля, — сказал я в микрофон. — Что-то случилось?

— Случилось, — с придыханием и каким-то надрывом ответила она, — Володя умирает и в бреду постоянно тебя зовёт. Приезжай, ладно?

— Я всё понял, уже завожу машину… только я ведь на Украине, так что мне часов 8–9 понадобится…

— Подъезжай сразу в 13-ю больницу, ну ты знаешь, где это, мы там вместе были.

Новая напасть, подумал я, убирая телефон в карман. Подошла Марина, она отходила в сторонку поговорить с Андреем.

— Ну как там у него? — спросил я чисто для галочки.

— Лежит, обследуется, пока поводов для беспокойства нет. А у Семёныча как?

— У Семёныча всё гораздо хуже, — ответил я, — он при смерти, хочет меня видеть. Последняя типа просьба. Нельзя не уважить, так что мы прямо сейчас стартуем в столицу.

— Я готова, — собралась Марина, — только тётку надо в известность поставить.

— Да, видно не судьба нам погостить в твоём Страхолесье…

Тётка Зина была крайне удивлена тем, что ей Марина сообщила, но просьбу умирающего человека сочла достаточно убедительной, так что после непродолжительного завтрака в чистой горнице мы рванули на трассу Киев-Москва, благо она тут совсем недалеко пролегала.

— Мда, — сказал я, глядя на уносящиеся вдаль пейзажи, — не таким я представлял себе возвращение в родные, так сказать, пенаты…

— А что такое пенаты? — попросила уточнить Марина, — а то я сто раз слышала — пенаты-пенаты, а что это такое, понятия не имею.

— Это из древнеримской мифологии, — пояснил я, — так у них назывались боги-хранители домашнего очага. Обычно по две штуки на очаг их приходилось.

— А почему тогда такой предлог «в»? Правильнее было бы «к».

— Наверно… но так уж сложилось веками. И ничего тут не поделаешь. Я к тому, что мы в или к своим пенатам с пустыми руками едем, и позади у нас ни хрена не вышло, да и впереди мало приятного маячит.

— Не убивайся так сильно, Серёжа, — ответила Маринка, — как говорят в народных сказках — утро вечера мудренее, может на следующее утро оно всё и само наладится, а?

— Будем надеяться на лучшее, — только и смог ответить я, — и рассчитывать на худшее. А мы, кажется, границу Украины проскочили.

— Да, на этой стороне Бачевск, на той Троебортное, — подтвердила Марина, глядя на карту, — но это ж чистая условность. Какие границы внутри Советского Союза?

— Сейчас условность, а через несколько лет, глядишь, будет сплошная безусловность, — хмуро ответил я.

— Загадками ты всё время говоришь, Серёжа, — вздохнула она. — Ты ещё скажи, что у нас и деньги разными будут.

— Откуда знаешь? — спросил я, глядя в её ошарашенное лицо, — будут они разными, не сомневайся.

— И как называться будут наши деньги? Доллары или марки?

— Зачем же сразу так круто, никаких долларов не будет… ну кроме чёрного рынка, конечно… в России останутся рубли, а на Украине появятся гривны. Кстати, насчёт предлогов — украинцы будут очень обижаться, если сказать им «на Украине».

— Почему?

— Потому что это будет унижать их достоинство, типа предлог «на» употребляется только рядом с маленькими островными государствами, на Кубе, на Мадагаскаре, на Филиппинах. А вот про Австралию или Англию уже никто не говорит «на».

— А как правильно? Ну по их мнению…

— Правильно «в Украине», хотя, на мой взгляд, это режет ухо, слишком коряво получается.

— Раз уж ты начал про будущее, то продолжай, — попросила она, — у тебя очень интересно получается. Что ещё хорошего нас ждёт?

— Хорошего как раз немного, — хмуро отвечал я, — ну разве что все границы откроют, езжай куда хочешь…

— Это же здорово! — откликнулась она, — я всю жизнь мечтала в Италии побывать.

— Но тут есть маленькое но. Даже два маленьких но, — продолжил я, — не каждого впустят в ту же Италию, это раз. А два заключается в том, что денег на Италию наскребут максимум 2–3 человека из сотни, дороговато оно будет.