Империя включает форсаж

— А почему же меня, например, могут не впустить в Италию?

— Если с кем-нибудь поедешь, то наверно без вопросов впустят, а если одна… ну сама посуди, молодая красивая девушка зачем может ехать туда?

— На проституцию намекаешь?

— Ну вот ты и сама ответила на свой вопрос. А проституток в Италии и местных хватает, зачем им лишняя конкуренция.

— А ты был в Италии? — не стала углубляться в скользкую тему Марина.

— Заезжал разок. Что тебя интересует?

— А правда, что там в Риме в фонтанах куча монеток лежит?

— Ну во-первых, не в фонтанах, а в фонтане, он один там такой знаменитый, Треви называется, а во-вторых, да, монет там предостаточно. Но все мелкие, даже если полностью выгрести, на ресторан может не хватить.

— А в Колизее ты был?

— А как же… интересного там не очень много, в этом Колизее, запомнилась только жара и что постоянно пить хотелось. И попрошайки местные донимали очень. Там чем южнее, тем народ становится более нищим и криминальным. В Неаполе и Сорренто вообще сразу предупреждают, чтобы за карманами следили и сумочки двумя руками держали.

— А зачем сумки держать?

— Мотоциклисты мимо проезжают и срывают их у зазевавшихся туристов. А если там кроме денег ещё и паспорт окажется, это совсем караул — как из Италии улетать без паспорта?

— А на севере как?

— Там получше в этом смысле… да и народ даже внешне отличается от чернявеньких южан, даже блондинки с блондинами иногда встречаются.

— А в Венеции ты был?

— И туда завозили, — признался я, — город, конечно, уникальный, с гондолами и гондольерами… 50 тыщ лир стоит покататься, на наши деньги это где-то четвертак…

— Недёшево, — прикинула Марина, — но ты-то покатался конечно?

— А вот прикинь, жаба задушила, не поехал… потом жалел, конечно. И ещё там собор Святого Марка есть и одноименная площадь рядом, там туристы голубей кормят, всё засрано этими голубями. Но мне лично не повезло — на второй день там ветер с моря подул и нагнал воду в эту Венецию, так что всю площадь Сан-Марко залило по полной программе…

— Я вспомнила, в фильме с этим… с Бельмондо есть такой эпизод, как он по деревянным мосткам прыгает в Венеции, у вас так же было?

— Да, кое-где мостки проложили, но на площади очень глубоко оказалось, так что её просто перекрыли со всех сторон. И ещё там канализацией очень тащит, из домов же всё сливается прямо в каналы…

— Ну вот, сплошные разочарования от тебя, — надула губы Марина. — А в Милане ты бывал?

— Вот прямо из Венеции туда и поехали. Милан, сука, красивый и модный. Сплошные бутики и распродажи. За копейки можно шикарные вещи прикупить, которые потом пару лет ещё из моды не выйдут.

— Хочу в Милан! — воскликнула Марина. — Хочу модно одеться!

— Съездишь ещё, какие твои годы, — философски заметил я, — однако ж мы за разговорами уже и в Московскую область въехали незаметно. Бери карту, будешь мне подсказывать, как рулить.

Глава 12

Марина вытащила из бардачка карту города и углубилась в неё.

— Если не ошибаюсь, нам вот сюда надо, на Красную Пресню, — отметила она пальцем место на карте.

— Не ошибаешься, — подтвердил я.

— Тогда рули по МКАДу налево до Новорижского, а потом вправо и в конце концов упрёмся в то место, куда нам надо.

До больницы добрались быстро и без проблем, хорошо, что дикая автомобилизация пока не затронула СССР. Внутрь запустили без вопросов, но только меня, пропуска на Марину не оказалось. Она вздохнула и сказала, что подождет на улице, а я надел предложенный халат и поднялся на третий этаж. Вход в искомую палату никто не охранял, но я постучался на всякий случай, изнутри послышалось что-то вроде «заходите». Семёныч лежал, подключенный к какой-то медицинской аппаратуре, весь какой-то съёженный и посеревший, и не шевелился.

— Привет, Оля, я приехал, — сказал я Ольге, это она говорила «заходите», — что, совсем всё плохо?

— Да, привет, — сухо поздоровалась она. — Врачи говорят, что ему осталось два-три дня, сделать ничего нельзя. Сейчас я попробую его расшевелить, пусть пообщается с тобой. Раз сто, наверно, твоё имя повторил за последние сутки.

Она наклонилась к Высоцкому и что-то пошептала ему на ухо, он открыл глаза.

— А, приехал, — сказал он мне полушёпотом, — Оля, выйди, пожалуйста, на пару минут, мне нужно с ним с глазу на глаз поговорить.

Оля посмотрела на меня с какими-то укоризненными интонациями, но спорить не стала, а просто встала и вышла. Тогда Семёныч продолжил.

— Ну вот видишь, как оно всё обернулось-то… шесть лишних лет прожил, но хочется ещё немножко — поможешь?

— Как я могу тебе помочь-то, Володя? — спросил я. — Я ж не врач.

— Тогда в 79-м помог ведь…

— На травку намекаешь? — припомнил я подробности того года, — так ведь бабка Прасковья давно померла…

Высоцкий повернул голову к стенке, помолчал немного, потом ответил:

— Бабка же тебе наверняка что-то говорила про эти настои, вот и вспомни. А я взамен тоже тебе кое-что расскажу.

— Что это, например? — взволновался я.

— Кто и зачем тебя в Америке подставил, например… а ещё могу подсказать, что надо сделать и к кому подойти с твоей чернобыльской проблемой.