Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

Власти все же предприняли некоторые, хотя и поверхностные усилия для решения проблемы безземелья. В начале 1870‐х годов Таврический губернатор договорился с крымским муфтием о том, чтобы безземельные татары селились на вакфных землях. Екатерина II оставила эти наделы в ведении признанной государством исламской администрации969. Тем не менее государство продолжало сокращать общую площадь вакфных земель в Крыму, передавая их часть центральной и местной администрации970. Если цифры по Симферопольскому уезду хоть в какой-то степени отражают ситуацию на Крымском полуострове в целом, то меры по переселению были не более чем каплей в море: к началу 1890‐х годов в этом округе оставалось всего три процента (менее 40 десятин) вакфных земель, первоначально зарегистрированных в 1802 году971.

Совместная покупка земли большими группами татар предлагала более реалистичное решение проблемы безземелья; зависящее, однако, от наличия банковских ссуд. Их было нелегко получить, особенно владельцам виноградников, поскольку спрос на крымское вино в 1870‐х годах был невелик972. И все же, когда журналист Федор Воропонов посетил Крымские горы летом 1887 года, он отметил, что во всех татарских деревнях, в которых он побывал, большие группы татар приобретали землю (некоторые недавно, некоторые не очень). В некоторых случаях эти покупки добавляли новые земли (пастбища, леса) к существующим деревенским владениям; в других — сотня ранее безземельных хозяйств покупала новые участки и переселялась туда973. Все эти приобретения осуществлялись за счет банковских кредитов и не имели просроченных задолженностей, а некоторые крестьяне собирались погасить свои кредиты досрочно974. Выводы Воропонова сильно отличались от тех, которые Лаврский сделал в Казани: вопреки российским стереотипам, утверждал он, татары не ленивые и не плохие крестьяне, и хотя они не зажиточные, они кажутся вполне довольными и смогут позаботиться о выплатах, если им предложат кредит на покупку земли975. Это подтверждает и Утц, который обнаружил, что к началу ХX века большинство крымских татар жили на купленной земле, а не на передаваемой по наследству; кооперативы по покупке, в которых приобретенная собственность принадлежала всем поровну, состояли из людей из разных деревень, а также дворян976.

В связи с большим количеством земельных сделок и споров новые суды стали играть центральную роль в операциях с недвижимостью. Как сообщил в 1871 году в Министерство юстиции первый председатель Симферопольского окружного суда, одной из особенностей его суда было то, что подавляющее большинство гражданских дел составляли земельные споры977. В отличие от казанского суда (не говоря уже о судебной системе более восточных регионов), новый крымский суд быстро стал широко использоваться для разрешения земельных конфликтов, а присутствие землемеров, адвокатов и нотариусов стало довольно распространенным явлением в крымских деревнях.

Татарские крестьяне также научились использовать государственные институты в своих интересах. Конец 1860‐х годов был периодом преобразований в судебной системе империи, поэтому, особенно вначале, в просьбах иногда отказывали, поскольку они выходили за рамки юрисдикции нового суда.

Генеральное межевание Крыма вызывало много разногласий. В августе 1869 года в Симферопольский окружной суд поступило прошение от татарского крестьянина по имени Ибраим Репий оглу, составленное почетным мировым судьей978. Крестьянин просил суд от имени села Семен прислать землемера «поновить знаки границ земли», которые были беспорядочно расставлены примерно 40 лет назад979. Повторное межевание было проведено с расчетом на «прекращение всех-всех неприятных отношений, постоянно возникающих со стороны совладельцев <…> земли»980. В своем прошении крестьяне настаивали на том, что по крайней мере 1200 десятин спорной земли принадлежат им. Очевидно, эти крестьяне надеялись что-то выиграть от межевания и поэтому вели себя совсем не так, как в деле Бурлянда. Однако гражданская палата суда в октябре 1869 года решила, что обновление межевых знаков находится вне юрисдикции суда и, скорее, является делом канцелярии губернатора981.