Империя законности. Юридические перемены и культурное разнообразие в позднеимперской России

В целом Великие реформы вряд ли были просто кратковременным всплеском либеральных идей, за которым последовали новые репрессии, вылившиеся (после убийства Александра II 1 марта 1881 года) в проведение контрреформ 1880‐х годов. Реформы не привели к созданию либеральной системы, однако и правительство в последующие десятилетия не стремилось восстановить систему полицейско-государственного произвола. С середины XIX века репрессивные меры сосуществовали, порой нестабильно, но обычно без особых трудностей, с либерализованной судебной системой и государственной политикой, направленной на мобилизацию и интеграцию простого народа. Формы и степень этого сосуществования действительно менялись, но не произошло такого радикального поворота, который оправдывал бы трактовку событий с 1860‐х по 1880‐е годы как период реформ и последующих контрреформ.

МЕЖДУ ПЕРЕМЕНАМИ И ПРЕЕМСТВЕННОСТЬЮ: ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЮРИДИЧЕСКИХ ОБЩЕСТВ И ПОЛИТИЗАЦИЯ ПУБЛИЧНОЙ СФЕРЫ

О сочетании преемственности, изменений и неопределенности на протяжении всего правления Александра II свидетельствует отношение империи к тайным обществам. Реформы 1860‐х годов не обеспечили свободу собраний. Уложение о наказаниях 1845 года определяло членство в тайных обществах как преступное деяние, и поскольку в ходе реформ оно осталось нетронутым, «нелегальные сходбища» продолжали рассматриваться как потенциальный вызов социальному и политическому порядку. Более того, после покушения Каракозова требования к несогласованным собраниям были только ужесточены.

В Уложении о наказаниях 1845 года создание и членство в тайных обществах квалифицировались как разные преступные деяния, при этом различались общества, созданные для нанесения ущерба «спокойствию и целостности государства», общества, ставившие своей целью изменения в государственных учреждениях, и общества, которые просто были объявлены незаконными по тем или иным причинам457. Лица, признанные виновными в членстве в тайном обществе первого типа, приговаривались к смертной казни, а тем, кто не сообщил о существовании такого общества, грозило лишение всех прав, телесные наказания и пожизненная ссылка в Сибирь. Членство в обществе второй категории или предоставление члену общества укрытия также наказывалось лишением всех прав и сибирской ссылкой, а не заявившие подлежали заключению в крепость на срок до одного года. Для людей, относящихся к третьей категории, применялись более короткие сроки заключения и ареста.

То, что местные правоохранительные органы не всегда следовали этим правилам, иллюстрирует случай с тайным юридическим обществом, основанным в Казани весной 1864 года. В начале марта тогдашний казанский губернатор Михаил Нарышкин сообщил городской полиции, что до него дошли слухи о том, что в доме помещика Николая Мергасова недавно было основано тайное общество458. Он поручил полиции проверить эти слухи, объяснив, что создание любого общества, товарищества или братства без ведома или одобрения правительства противозаконно. Затем он настоял на том, чтобы, если слухи окажутся правдой, полиция обратила внимание Мергасова на соответствующее положение закона и указала на несовместимость его действий с законом459. Никаких указаний взять кого-либо под стражу, а тем более применить более суровое наказание, не было. Полицейское расследование подтвердило, что 12 марта 1864 года в большой, специально подготовленной комнате в доме Мергасова собралось до пятидесяти человек с целью создания общества для обсуждения предстоящей судебной реформы (утвержденной 24 ноября того же года)460.

Среди учредителей были казанский губернский прокурор, несколько профессоров права Казанского университета (в том числе Александр Чебышев-Дмитриев, Александр Соколов и Николай Нелидов) и Василий Головинский, помещик из Симбирска и брат Александра Головинского, председателя Казанской палаты уголовного суда461. 14 марта полицейский доложил губернатору, что он объяснил Мергасову ситуацию с точки зрения закона и тот пообещал, что впредь не будет устраивать подобных сборищ. Полицейский также предложил выслать из Казани Головинского, одного из выборных секретарей общества; он утверждал, что Головинский вызывает подозрения, поскольку за ним уже следила тайная полиция, и что такая мера предосторожности необходима «для предотвращения могущих возникнуть здесь каких-либо беспорядков»462. 18 апреля пристав направил губернатору записку, в которой говорилось, что утром того же дня он проводил Головинского на пароход и таким образом выслал его из Казани463.