Империус (ЛП)

- Мне не нужна помощь, - рассеянно проговорил он, вглядываясь в тени, словно вдруг заподозрил присутствие кого-то еще. – Я хочу, чтобы кто-то понял. Понял меня… - Он попытался засмеяться, но не преуспел и лишь болезненно всхлипнул. – Я не плохой человек, - сказал он словно самому себе. – Не плохой, не злой. Но все это было так… Им было все равно… Я ничего для них не значил… И я так испугался, когда пришли пожиратели смерти… Джеймс, Лили, Сириус, Орден – все обречены, обречены, а так все закончится гораздо быстрее… Мне казалось, что моя жизнь слишком ценна, чтобы выбрасывать ее ради проигранной битвы… - Его ничего не видящие, практически сумасшедшие глаза вдруг вперились в Римуса. – Ты должен понять, я просто… у меня не было выбора…

Словно бы в свете ослепительной вспышки Римус увидел ответ.

Питер знал. Он знал, что его предательство вышло за рамки оправдания, даруемого несправедливостью, испытанной им в школе, он знал, что разрушил жизни единственных людей, помимо своей матери, которым действительно был небезразличен; он знал, что, возможно, обрек все волшебное сообщество на рабство под гнетом Волдеморта на веки. Его даже своя судьба больше не волновала.

Он лишь хотел обрести покой.

И, поскольку он не мог справиться с этим самостоятельно, ему был нужен кто-то, кто отпустил бы ему его грехи.

И этим кем-то должен был стать его последний друг. Римус.

- Ты хочешь, чтобы я простил тебя, - недоверчиво прошептал он.

Питер промолчал, но в его глазах Римус прочел ответ.

Ох Мерлин.

- Я не могу этого сделать, - ответил он просто.

На лице Питера отразилась боль. Он думал, что жалости окажется достаточно? Он полагал, что Римус по доброте душевной даст обреченному человеку то, в чем он нуждался перед лицом судьбы?

«Ох, Питер. Ты знаешь меня не лучше, чем я тебя».

- Прости, Питер, - сказал Римус мягко, но его слова все равно прозвучали, как свист хлыста. – Даже если бы хотел, я не могу освободить тебя от твоей вины. Никто не может. То, что ты сделал – с Джеймсом, Лили, Сириусом, Гарри, со всем волшебным сообществом – непростительно. Никто и ничто не сотрет этих деяний. А даже если бы мог, то я не стал бы это делать.

Казалось, Питер получил физический удар. Он отшатнулся, с трудом поднялся на ноги и отпрянул. Он направил зажатую в серебристых пальцах палочку на распростертую фигуру бывшего друга.

- Это неправда! – пронзительно закричал он; его лицо исказилось от ярости, разочарования и боли. – Ты можешь! Можешь простить меня! Скажи, что прощаешь меня!

Римус заглянул ему в глаза.

- Это будет ложью.

- Я убью тебя.

В этом Римус не сомневался, но каким-то образом перед лицом необходимости предать память своих друзей, чтобы успокоить совесть убийцы, это не имело значения.

- Ну давай, - мягко проговорил он. – Но это тебе не поможет.

Теперь в глазах Петтигрю горело сумасшедшее отчаяние.

- Это твой последний шанс. Прости меня.

Римус только покачал головой.

- Нет.

Лицо Питера перекосилось. Глаза горели, а пальцы с силой стиснули палочку.

- Тогда мне очень жаль, - прошептал он напряженно. – Ты не оставляешь мне выбора. Авада…

В это мгновение выбитая прогремевшим взрывом дверь влетела в коридор, и началось светопреставление.

************

Ей показалось, что она ступила в свой кошмар.

Откашлявшись, Тонкс практически вслепую преодолела толстую стену пыли, поднявшейся в результате взрыва, устроенного Грюмом, чтобы уничтожить защитные чары на двери. Она слышала, как Кингсли выкрикивает приказы, слышала высокий яростный вопль, который мог принадлежать Петтигрю, ощущала ледяной воздух, вдруг коснувшийся ее лица. Сжимая палочку и то и дело спотыкаясь на обломках, Тонкс ворвалась в коридор вместе с Гарри. Даже в облаке пыли она разглядела три лежащих на полу тела и саму крысу в облике человека, которая, держа в серебристой руке палочку, выкрикивала заклинание.

А в следующую секунду она услышала хриплый и полный отчаяния крик Римуса.

- Питер, нет!

Римус!

Мир вокруг словно бы замедлился. Теперь она видела его – сидящего, прислонившись к стене, в каких-то десяти метрах от них. Он был укутан в черный плащ пожирателя смерти, а на бледной коже контрастом виднелись пятна крови; он изо всех сил пытался встать. Она видела его глаза – широко распахнутые от ужаса – глядящие на стоявшего перед ним разъяренного человека.

Заклинание полыхнуло.

Однако попало оно не в Римуса, а в находящуюся рядом дверь.

Она распахнулась, и в коридор хлынул поток поистине ледяного воздуха.

Дементоры. Петтигрю освободил дементоров.

Одна отвратительная рука с длинными пальцами ухватилась за косяк двери. За ней появились скрытые капюшонами фигуры – одна, две, три. Свет мигнул и потух.

Все смешалось.

Хихиканье Беллатрисы, сопровождавшее летящие одно за другим в ее племянницу заклинания…

В свете инстинктивно зажженного кончика палочки Рона Уизли Тонкс разглядела Кингсли, пятившегося назад с широко распахнутыми глазами и выставленной перед собой палочкой, но первым среагировал Гарри. С решительным лицом он бросился вперед и выкрикнул:

- Экспекто Патронум!