Имперская тектоника. Архитектура III рейха

Самым известным примером использования «прогрессивных технологий» и «современного дизайна» являлись упоминавшиеся в предыдущих главах имперские автобаны, которые строились силами «Организации Тодта». Для национал-социалистической пропаганды, наверное, не имелось более удобного средства, нежели возникавшие по всей страны автомобильные шоссе. Из чисто хозяйственного проекта строительство автобанов превратилось не просто в пропагандистский символ, а некое мифическое действо. Но нельзя отрицать того факта, что именно при строительстве автобанов и примыкающих к них заведений и сооружений (рестораны, гостиницы, мосты, заправки) использовались самые смелые инженерные и архитектурные решения. Таким образом, кроме всего прочего, имперские автобаны явились немцам как воплощение «современного образа жизни». Они были не просто олицетворением скорости, деловитости, мощи, красоты и целесообразности, но и грядущего всевластия Германии в мире. «Функциональность» проекта, связанного со строительством комфортабельных шоссейных дорог, могла вызвать не просто ожидаемый импульс воодушевления, но и являлась живым воплощением технической и экономической мощи Третьего рейха, то есть составной частью партийной пропаганды. Так, автобаны превратились в архитектурно-инженерное средство массовой информации.

Административный корпус одного из промышленных предприятий, расположенных в Любеке (1936)

Сразу же надо оговориться, что между «новыми культурными артефактами», созданными в национал-социалистической Германии и фашистской Италии, имелись не просто расхождения, а даже некоторые противоречия. Итальянский фашизм смог примириться с техникой, тем более если его представители, вышедшие из лагеря футуристов, время от времени дистанцировались от сугубо фашистской политики, которая проводилась в области культуры. Германский национал-социализм в некоторых из своих проявлений, например взятой на вооружение идеологии «крови и почвы», был более реакционным, а потому почти изначально выступал против модернистского функционализма. Это нашло отражение почти в культовой мифологизации ремесленного труда, который являлся регрессивной противоположностью промышленному развитию. Однако, с другой стороны, национал-социалисты продолжали верить в технику и в технический прогресс. «Функционализм» не подвергался никакому сомнению, если он применялся в областях, где был подчинен вполне конкретным целям, то есть в крайне негуманном производстве: в концентрационных лагерях, на войне, в исправительно-трудовых заведениях.

Вместо этически-моральных принципов и лозунга о «справедливости», присущих представителям раннего модерна (Ле Корбюзье, Салливан, Райт и т. д), национал-социалистами была воспринята только максимальная техническая производительность. Они провозглашали не единство функции и формы, а требовали вслед за Йозефом Геббельсом, чтобы «форма следовала за пропагандой». Этот лозунг был воспринят также главным идеологом НСДАП Альфредом Розенбергом и теоретиком национального права, политическим философом Карлом Шмитом. У всего, что было связано с наукой, техникой, движением, промышленным производством, вооружением и техническим совершенством, должны были быть самые современные формы. Это касалось и фюзеляжа экспериментальной модели «Юнкерса-287», кузова автомобиля «Силы через радость» (более известного как «фольксваген») и корпуса «народного радиоприемника». При этом национал-социалистическая пропаганда использовала современный дизайн того или иного продукта исключительно для собственных целей. Выпускавшийся немецкой промышленностью массовый продукт должен был иметь «народный дизайн» вне всякой зависимости от тенденций рынка и моды. Появление национал-социалистического модерна было полезным режиму по крайней мере по двум причинам. С одной стороны, национал-социалисты могли полностью деполитизировать стиль «Новые строения», то есть выхолостить его, лишить изначального идейного содержания. С другой стороны, национал-социализм благодаря подобным мерам мог долгое время сохранять имидж «прогрессивного молодежного движения». Извращенная версия «Новой вещественности», которая была соединена с национал-социалистическим пафосом, должна была технически связать изначально либеральные идеи функционализма и с националистской идеологией «германской расы господ».

Корпуса завода «Маннесман» (1938)