Импровиз. Магия менестреля

— Пран Нор-Лисс не из тех людей, что распространяется направо и налево о своих замыслах. Единственное, что я могу сказать вам — его потряс рассказ капитана Бра-Донна о том, как вы подчинили себе «Лунный гонщик». Пусть на несколько мгновений, но всё же…

— Я подчинил «Лунный гонщик»?

— Ещё бы! А вы не заметили? Это произошло, когда вы чуть не отправились к праотцам во второй раз.

— А… Когда я почувствовал каракку, как музыкальный инструмент.

— Наверное. Не знаю, каким образом вам это удалось, пран Ланс. Но корабль начал вам подчиняться. Первым это заметил шкипер Тер-Ган. Потом и другие моряки. Наши маги умеют многое. Но подобное никому не под силу. Если бы только…

— Я не уверен, что смогу повторить. А ещё больше не уверен, что захочу.

— Никто вас не собирается заставлять насильно.

— Не сомневаюсь. Просто пран Нор-Лисс придумает очередную наживку для менестреля, излишне подверженного мирским страстям.

— Ну, как оказалось, вы тоже не из тех, кто легко даёт себя в обиду.

— Это вы о дуэли с Ак-Нартом?

— Именно.

— Вы что, думали — я проглочу оскорбление?

— Ну… — Дар-Вилла неопределённо взмахнула рукой. — Не то чтобы…

— Продолжайте, продолжайте!

— Я думала, вы будете настаивать на соблюдении каких-то условностей, тонкостей дуэльного кодекса.

— Плохо же вы собирали сведения о моих похождениях! — Менестрель рассмеялся, но тут же сморщился — вспоротая кожа на рёбрах не слишком располагала к веселью.

— Зато теперь получила возможность убедиться воочию. Вы — опасный противник, пран Ланс.

— Почему?

— Вы не умеете сдаваться. Даже израненный, поверженный на землю, вы нашли силы контратаковать и убить противника.

— А я его убил?

— А вы как думали? Восемнадцать колотых ран. От печени и почек прана Ак-Нарта почти ничего не осталось. Хозяйки так укроп крошат для жаркого.

— Покрошил «жемчужного нарвала», как укроп… — задумчиво протянул альт Грегор. — У него остались наследники?

— Боитесь мести?

— Ну, не то чтобы… Понимаю, Браккара — не Райхем. И я убил его честно. Переживаю — не зачахнет ли Дом Жемчужного Нарвала?

— Не зачахнет. Кроме Ак-Карра у него остались ещё двое сыновей. Правда, совсем ещё детвора — шесть и девять лет. Но над ним, я полагаю, с великой радостью возьмёт опеку младший брат прана Ак-Нарта.

— А его дружки? Например, Дар-Тан тер Везил?

— Боюсь, они будут обходить вас десятой дорогой. Будучи в здравом уме и трезвой памяти ни один не рискнёт скрестить с вами клинки.

— Клянусь святым Кельвецием, вы предлагаете мне ужасно скучную жизнь.

— Ваша жизнь, пран Ланс, скучной не бывает. — Шпионка поднялась, поправила перевязь с кинжалами. — Залечите ухо для начала. Вас ждёт много интересного в Браккаре. А сейчас отдыхайте. Кстати, вы знаете почему Ак-Нарт хромал?

— Нет. И почему же?

— Он получил пулю в колено в сражении в проливе Бригасир. Долго думали, что ногу отрезать придётся, но, хвала Вседержителю, кости срослись. Кривовато. Ладно, больше не отвлекаю. Спите, пран Ланс.

Дар-Вилла задула свечу и растворилась в темноте.

Менестрель остался наедине с собой и со своими мыслями. Правда, через какое-то время появился Снарр. Ступая по возможности тише, мальчишка устроился на тюфячке около двери, где он ночевал всегда.

Ланс принялся размышлять о превратностях судьбы. Они могли запросто сойтись с Ак-Нартом в одной из абордажных схваток, но получилось так, что столкнулись через много лет. Не на войне, не исполняя волю правителя, а на дуэли. И что в итоге? Той осенью в Аркайле отец потерял сына, а теперь — двое сыновей остались без отца. Жалел ли менестрель о том, что убил главу Дома Жемчужного Нарвала? Скорее, нет, чем да. Ведь тот сам вызвал его на дуэль, отказаться от поединка означало лишиться чести. А честь для последнего мужчины из Дома Багряной Розы — превыше всего. Но почему же так мерзко на душе? Может, это старость подкралась? Никогда раньше после дуэли он не задумывался о родных и близких побеждённого. И был уверен, что, напорись он на чей-то клинок, о нём тоже не будут переживать…

С этими мыслями менестрель уснул.

[1] Ремиз — повторный укол в фехтовании.

Эпилог, ч. 1

Реналла и сама не ожидала, что так быстро привыкнет к жизни в родовом замке Дома Ониксовой Змеи. Но прошло каких-то две недели, а она уже чувствовала себя здесь как дома. Возможно, сказалось то, что первые шестнадцать лет своей жизни она безвыездно провела в отцовском замке и жизнь вдали от шумных городов и человеческого столпотворения была ей не в диковинку. А здесь же всё казалось родным и привычным, несмотря на то, что её родная провинция располагалась на севере Аркайла, а горы Монжера — на юге, на расстоянии нескольких дней пути от мятежного ныне Вожерона. Ранние пробуждения — с первыми петухами, как говорят в народе. Простая деревенская пища. Прогулки по окрестностям замка. Неторопливые и тихие вечера. Чинные беседы за столом.

Даже безумие хозяйки замка не доставляло неудобств.

Как пояснил Бардок, задержавшийся на несколько дней в усадьбе, разум покинул её ещё в подростковом возрасте.