Импровиз. Магия менестреля

У каждой новой двери гвардеец почтительно пропускал Ланса вперёд. Слоняющиеся по коридорам праны расступались, увидев такие знаки внимания. Кстати, чем дальше, тем их становилось меньше, из чего альт Грегор сделал вывод, что его величество принимает сегодня не всех, а в коридорах гуляют придворные, которым больше нечем в этот вечер заняться. Ничего удивительного. Таких пранов и пран, если задуматься, и в замке герцога Лазаля всегда было пруд пруди, и у короля Ронжара, и у великого князя Пьюзо Третьего, и у великого герцога Валлио альт Фиеско из Дома Белого Орла. Ланс их презирал в глубине души, но не подавал вида — музыкант должен любить всех слушателей, и хороших и плохих. Иначе будет, как сказал трагерец-убийца Хоан на верхней припортовой дороге: «Ты понимаешь, что не будет слушателей, и ты никому нужен не будешь?»

Два скрещенных протазана перекрыли им путь у двери из тёмного дуба с плашками-вставками из красноватой ольхи и светлого ореха. Стража. Полдюжины. Вдобавок к ним четверо гвардейцев, чьи ладони ласкали рукояти шпаг. Вперёд шагнул лейтенант и лёгкой сединой на висках и свежим шрамом на щеке.

— Пран Ланс альт Грегор из Дома Багряной Розы. Менестрель, — доложил спутник музыканта.

Лейтенант заглянул в бумагу, вытащенную из-за обшлага. Кивнул.

— Его величество примет прана Ланса альт Грегора. — Придирчиво оглядел менестреля. Снова кивнул. — Прошу вас, пран!

Ланс вошёл в… Наверное, правильно это называть не тронным залом, а королевским кабинетом. Не слишком большой — десяток шагов в длину и около полудюжины в ширину. Без углов, скруглённый, вдобавок со сводчатым потолком, так что слегка по форме напоминал яйцо. Дальнюю стену украшал камин, выложенный цветастым «змеевиком», на тяжёлой полке возвышались два бронзовых канделябра и позолоченная клепсидра. Хотя для клепсидры эта штуковина выглядела мелковато, но стрелочки и циферблат, указывающий на стражи, имелись. Неподалеку от камина стояли этажерки с книгами, бумагами и письменными принадлежностями. На низком столике с гнутыми ножками горели три свечи из белого ароматного воска, напомнившие Лансу запах, наполнявший кабинет прана Гвена в подземельях Аркайлского замка. На стенах в великом множестве висели гобелены, картины, резные безделушки из чёрного дерева, произраставшие только в Голлоане, да и то в определённом, «укромном» лесу, голова клыкастого чудовища с маленькими злыми глазками из красного стекла, чешуйчатая лапа какой-то твари — вроде бы похоже на ящерку, но раз в сто больше. На подставках покоились несколько старинных зазубренных в сражениях мечей, двуручная секира, очень сильно выщербленная, щит с облупившимся рисунком белой акулы. На обитой чёрным бархатом с золотистой вышивкой оттоманке сидел круглолицый пран средних лет в бордовом камзоле. Пожалуй, моложе Ланса лет на пять. Усатый, как все браккарцы, но слишком темноволосый для уроженца островов. В длинных тонких пальцах он держал книгу в кожаном переплёте с бронзовыми уголками. Когда отворилась дверь, он поднял синие глаза на менестреля, захлопнул книгу и встал, засовывая за пояс большой палец правой руки.

— Ваше величество… — Поклонился альт Грегор, припоминая всё, что знал об этикете. Выучка у него, конечно, была что надо, но за последние пару лет он изрядно подрастерял навыки хорошего тона.

— Что вы! — Взмахнул книгой пран в бордовом камзоле. Улыбнулся, словно извиняясь, и бросил пухлый том на оттоманку. — Не стоит приписывать мне чужих титулов. Его величество немного задерживается, но прибудет вот-вот… А я всего лишь глава тайного сыска Браккары. Позвольте представиться — Дар-Пенн тер Кварр из Дома Красного Моржа.

— Кого? — удивился менестрель.

— Моржа. — Нор-Дарр указал на вышивку на груди, где менестрель с трудом разобрал морду какой-то пышноусой твари, с бивнями. — Впрочем, на моём гербе морж довольно мелкий. Вот… Можете глянуть на него в натуральную величину. — Браккарец повернулся к той самой голове, покрытой серой сморщенной шкурой.

— Ничего себе! — Не сдержал удивления менестрель. — Хищник?

— Нет, — улыбнулся главный сыщик Браккары. — Зубами дно роет, ракушки собирает и жрёт.

— Как вепрь, что ли?

— Вроде того. Только зверюга побольше, вот и бивни побольше.

— Насколько я понял, морж в море живёт? Почему же он не тонет, раз такой большой?

— В море. Охотники говорят, в нём жира много, потому и не тонет. Вы же знаете, что жир в воде не тонет.

— Жир-то не тонет, но клыки должны ко дну тянуть. Он плавает задними лапами вверх, будто поплавок на удочке?

Дар-Пенн запрокинул голову, рассмеялся.

— А вы как собеседник гораздо интереснее, чем я предполагал, пран Ланс. Подумать только! Морж, плывущий вниз головой! Такое мог только южанин придумать.

— А этот зверь водится на севере?

— О, да! Причём на крайних северных островах и ещё дальше — на плавучих льдах.

— Право, вы меня пугаете. Теперь я не смогу выйти в море, ожидая, что корабль столкнётся с плавучей льдиной.

— Это вы ещё не слышали о плавучих ледяных горах!

— Да-а? — Протянул менестрель и вдруг расхохотался.