Импровиз. Надежда менестреля

— Невероятно! — Говорившему прану едва перевалило за двадцать лет. А возможно, он просто выглядел чуть старше своих лет. Сквозь слегка подкрученные усы просвечивалась верхняя губа, а бородку правильнее было назвать пушком. — И вы играете на всех музыкальных инструментах?

— Право слово, не знаю… — К Лансу возвращалось то отличное расположение духа, которое всегда сопровождало его выступления. Поклонники — а в особенности восторженные, поклонники! — всегда добавляли ему сил и улучшали настроение. — Играть на всех инструментах невозможно, но я быстро учусь.

— Имею честь представиться — Чиро альт Фонсека, — поклонился юный пран. — Младший сын из Дома Золотой Мухоловки. Намерен в ближайшее время поступить на военную службу в Эр-Трагере. Имею рекомендательное письмо к адмиралу Жильону альт Рамирезу из Дома Золотой Синицы от моего батюшки, потерявшего зрение в сражении в проливе Бригасир. Я премного наслышан о вашем таланте и о вас. Искренне восхищён. Располагайте мною. Кажется, этот пран, — он кивнул на Регнара, — докучает вам несправедливыми упрёками?

— Благодарю за столь лестный отзыв обо мне и моей музыке, — Ланс ответил настолько изысканным поклоном, насколько сумел. — Я горжусь тем, что обо мне слышали в Трагере. Пран, с которым я беседую, — моя старинный друг. Мы позволяем себе допускать в разговоре некоторые… вольности. Чего не бывает между старыми друзьями? Вы же понимаете меня, пран Чиро из Дома Золотой Мухоловки?

— О, да, конечно… — Молодой человек расплылся в улыбке, хотя и пытался изображать из себя сурового бойца. — Ну, если вы друзья… Всё равно, если понадобится моя помощь, располагайте мной.

— Непременно. Заранее выражаю благодарность.

Трагерец поклонился, рывком головы откинул чёлку с глаз и вернулся к своему столу. Его товарищи, с интересном наблюдавшие за беседой, одобрительно закивали. Один даже хлопнул мальчишку по плечу.

Ланс присел на табурет. Покрутил в пальцах кружку. Вина не хотелось.

— Давай начистоту, Регнар. Ведь мы же знакомы едва ли не с детства. Если я когда-то чем-то обидел тебя, то не нарочно, клянусь стигматами святого Трентильяна. И я готов попросить прощения. Понимаешь, у меня было двое друзей. Теперь Коэла нет. Остался только ты. Давай, выкладывай — чем я тебя обидел?

Регнар молчал. Сопел, шмыгал носом, шевелил бровями. У менестреля начало закрадываться нехорошее предположение, что друг его успел напиться вусмерть. Так бывает. Человек сидит, разговаривает с тобой, как ни в чём ни бывало, а потом — бац! — и он уже не с тобой, а где-то в мире грёз, навеянных винными парами. И очень часто бывает, следует заметить. Ланс альт Грегор не раз сам так поступал. Не со зла, а по неосторожности. Наутро собутыльники рассказывали, как менестрель уснул, подложив под голову пустой кувшин. Сейчас и Регнар упадёт носом в столешницу и захрапит.

К счастью, менестрель ошибался.

Просто Регнар, как оказалось, собирался с духом.

— Из-за твоих поступков, Ланс… Из-за того, что ты никогда не думал о других, только о себе… Из-за этого страдают все. А ты идёшь по жизни, вернее, порхаешь по ней, будто мотылёк с цветка на цветок и не замечаешь, как рушишь чужие мечты, ломаешь судьбы, разбиваешь сердца…

— Да ты прав. Но ведь я поступаю так не со зла, а по беспечности. Таким уж я уродился. Одёргивать меня надо! Вот Коэл не стеснялся, говорил мне правду в глаза. И даже лишнего порой мог наговорить. И тебе нужно научиться высказывать мне в глаза всё, что тебя не устраивает.

— Вот видишь. Ты сам признаёшь, что не думаешь о людях, которые находятся с тобой рядом. Ты погряз в упоении собственной славой.

— Возможно. Но я же признаю свои ошибки.

— Но исправлять не пытаешься. Признать ошибку просто. Попросить прощения и тут же помчаться делать новые ошибки. Правда, Ланс?

— Но ведь и это уже не мало? Это начало, правда?

— Но кому от этого легче? Хотя нет, тебе как раз легче.

— Если ты о том, как герцог Лазаль выгнал тебя со службы, то я мало чего мог поделать, чтобы исправить положение. Ну, а за тот удар шпагой, который ты получил, прости, конечно. Я часто делаю глупости, пытаясь установить справедливость, как я её понимаю, а четверо против одного — это верх несправедливости, по-моему. Правде, оказалось, что мы помогли браккарской шпионке. Благодаря ей я уже сполна расплатился за свои благие порывы. Но я часто задаю себе вопрос — а если бы я тогда знал, сколько зла причинит мне Дар-Вилла, поступил бы так же или прошёл мимо, не вмешиваясь? И получается, если не кривить душой, что я ничего не изменил бы. Иначе я перестал бы себя уважать.

— Я не об этом. Потеряв службу у герцога, я, конечно, лишился привычной мне роскоши, но, как ни странно, в те месяцы я не чувствовал себя несчастным. И удар шпагой я пережил как-то. Я даже благодарен тому человеку, который меня ткнул. — Регнар смотрел мимо Ланса, но, похоже, говорил откровенно. — Да, не удивляйся. Время, проведённое в гостинице «Три метлы» я до сих пор вспоминаю с замиранием сердца.