Импровиз. Надежда менестреля

И снова адмирал Энеко альт Юстебан показал себя прозорливым командиром. Оставив абордажные команды на скалистом берегу, он отвёл галеры на безопасное расстояние прежде чем начался отлив. Изначально он хотел тем самым сберечь суда от возможной гибели в водовороте, но получилось, что трагерский десант бился, понимая, что оступать некуда. Кто-то из офицеров после говорил после обильных возлияний в Эр-Трагере, что адмирал поступил подло по отношению к своим подчинённым, но победителей не судят, как утверждает народная мудрость. Поначалу чаши весов колебались, но потом решительный натиск пехоты смял не менее отчаянное сопротивление пиратов, которые защищались на удивление стойко для их брата. Стояли до последнего, словно загнанные в угол крысы, способные вцепиться в горло коту. Начали бросать оружие лишь тогда, когда взлетели на воздух два пороховых склада, обрушив большую часть Цитадели.

Дольше всего сопротивлялся северный бастион, расположенный внутри заострённой скалы, а оттого названный Клыком. Ни один из пиратов, оборонявших его, не попросил пощады. Все погибли. Для мародёров удивительно…

В этом сражении участвовали несколько капитанов-трагерцев, с которыми Ланс подружился гораздо позже во время неудачной «браккарской» кампании, и нынешний адмирал, командующий северной флотилией Трагеры — пран Жильон альт Рамирез.

[1]Штаг — снасть стоячего такелажа, поддерживающая мачту, стеньгу и другое рангоутное дерево спереди.

[2] Кофель-нагель — деревянный стержень с рукоятью, служащий для крепления и укладки на него снастей бегучего такелажапарусного судна.

Глава 6, ч. 2

Только что эти воспоминания могли дать менестрелю? Подсказать, как спастись? Вряд ли. Сейчас его жизнь стала былинкой в руках Вседержителя, щепотью праха на сапогах Вечности, призрачной пыльцой на крыльях Мироздания. Так могли бы высказаться на Айа-Багаане. Там любили красиво изъясняться. Но скоро и он, и южане, обожающие цветистую речь и красивые фразы, станут кормом для акул и крабов. Кто-то изо всех сил попытается оказать сопротивление и вступит в последнюю, пусть и безнадёжную, схватку со смертью. Другие покорно и безвольно, как барашек, отправленный на заклание. С кем будет он — Ланс альт Грегор?

Нетрудно ответить самому себе, что никогда не опустишь руки и будешь бороться до последнего. «Никогда», — говорили поколения воинов и смельчаков из Дома Багряной Розы. Сказать легко, а вот сделать…

Позади грохнул выстрел.

Ланс, уже занесший ногу на пороге каюты, обернулся.

Шкипер Эльшер, свесившись через ограждение квартердека, выл и плевался кровью. На груди его щегольского светло-зелёного камзола стремительно растекалось чёрное пятно.

Кто-то из недовольных добрался до аркебуз?

Вот тут менестрелю стало страшно по-настоящему.

Оказаться посреди клубка разъярённых, отчаявшихся найти путь к спасению людей. Эти зарежут просто так, от злости, от обиды, от зависти. За то, что ты из другой державы, за то, что говоришь по-другому, за то, что иной цвет волос, за то, что ты — дворянин, который когда-то ты был успешен. За то, что ты и сейчас величайший менестрель, из рождённых под этим небом, а они только и умеют, что брасопить реи и брать паруса на гитовы. Толпа зла и не ведает пощады. Толпа непримирима к тем, кто хоть чуть-чуть выделяется из неё.

Но с другой стороны — это ли не выход?!

Кому суждено быть заколотым, тот не утонет!

В любом случае, с людьми можно потягаться на равных, чего нельзя сказать о стихиях. Не скрестишь же, в конце концов, шпаги с волной или течением, не станешь стреляться с водоворотом или прибрежными скалами.

Прозвучал ещё один выстрел. Следом ещё и ещё… Глухой звук шёл из-под палубы.

Откуда-то из-за тюков выполз Вонг. Или Пунг, кто их разберёт? Голлоанец подтягивался на руках, цепляясь за малейшие неровности палубы. За безжизненно волочащимися ногами оставался кровавый след. Двое матросов вприпрыжку догнали его. Сверкнул тесак… Бритая наголо голова покатилась, запрыгала по палубным доскам. Один из айа-багаанцев со смехом подцепил пальцем голову охранника за дырку в мочке уха и, размахнувшись, отправил в море.

— Именем княгини! — Срываясь на писк, выкрикнул Махтун с квартердека. — Сложить оружие!

Он вытащил шпагу и стоял на верхней ступеньке трапа, готовый, несмотря на побелевшее лицо и трясущиеся губы, дорого продать свою жизнь.