Импровиз. Надежда менестреля

Первого из бунтовщиков, попытавшегося подняться к нему, капитан заколол точным ударом в горло. Остальные отступили, размахивая абордажными тесаками и кинжалами. В руках одного из них Ланс заметил откупоренную бутылку, от которой моряк с видимым наслаждением отхлёбывал. Ну, всё как обычно. Народное недовольство всегда начинается с борьбы за справедливость, а потом переходит к пьянству, грабежам и бессмысленным убийствам. Вот и эти борцы с произволом капитана сейчас наклюкаются вином до маленьких зелёных демонов, а потом доберутся наконец-то до тела капитана и пойдут грабить его каюту. Походя зарежут или подстрелят ещё несколько человек, в том числе и знаменитого менестреля Ланса альт Грегора, оказавшегося на борту «Бархатной розы» против воли. А кого это волнует? Эх, подобрать бы шпагу и кинжал или хотя бы что-то одно, тогда бы можно было побороться. Или хотя бы продать свою жизнь подороже.

Пран Махтун, держа шпагу перед собой, продолжал увещевать команду, приказывая им сдаться — бросить оружие и разойтись. В ответ ему летели оскорбительные выкрики. Ланс даже расстроился, что не изучил досконально айа-багаанское наречие. А ведь судьба преподнесла подарок — где бы ещё менестрель узнал столько новых изысканных ругательств? Капитан, не стесняясь потерять уважение матросов (а может, наоборот, желая его поднять?) отвечал тоже не стесняясь. Иной раз ему удавалось пронять чувствительные души подчинённых, и в толпе вспыхивал смех.

В какой-то миг Лансу показалось, что пран Махтун сумеет уладить дело миром, несмотря на пролитую кровь. Матросы уже не размахивали холодным оружием, как раньше. Откуда-то появилась ещё несколько бутылок. Лысоватый и тощий айа-багаанец в рваной рубахе, перетянутой алым кушаком, со смехом позвал капитана присоединиться к ним…

Но тут из трюма появился второй голлоанец. Вонг или Пунг? Ланс так и не научился узнавать их в лицо, а теперь уже и смысла нет. Тем более, что лицо охранника заливала кровь — и захочешь, не опознаешь. Плечи и спину его покрывали резанные и колотые раны. По всей видимости не смертельные. Как предположил Ланс, голлоанец принял неравный бой после того, как тяжело раненный товарищ отступил, и победил. В противном случае он остался бы в трюме.

Скольких человек уложил он? Одному Вседержителю известно. Но шагал Вонг — для простоты менестрель решил называть его этим именем — тяжело, сильно прихрамывая. Туловище тоже держал как-то скованно. Оно и немудрено. Ланс частенько получал на дуэлях резаные раны и понимал, насколько они болезненны, хотя и не смертельны.

Увидев голлоанца, матросы сразу преобразились. Словно шакалы при виде раненого, истекающего кровью тигра. Это же надо! Как они боялись его, не смели возразить, опускали взгляд в палубу, чтобы не вызвать недовольства, а тут появилась такая возможность отомстить. Особенно, по мнению альт Грегора, радовало толкущихся перед квартердеком то, что большую часть работы кто-то сделал уже до них. Пусть и ценой своей жизни. Теперь, вместо того, чтобы задуматься о судьбе погибших товарищей, они воспылали жаждой мести.

Напрасно надрывался и взмахивал шпагой пран Махтун алла Гафур.

Первым к Вонгу шагнул тот самый матрос в алом кушаке, который только что смеялся и предлагал капитану угоститься вином. бутылку он сунул в руки соседу, а сам, походкой вразвалочку, направился к охраннику. В руке его сверкнул тесак.

Ланс видел, что, несмотря на обманчивую расхлябанность движений и напускное опьянение, матрос — опасный противник. И раскачивается на ходу он не для того, чтобы удержаться на палубе, которая после недавнего шторма казалась незыблемой твердью, а чтобы обмануть противника, заставить угадывать, куда придётся удар и, в конечном итоге, ошибиться. Сам менестрель в таком случае попытался бы сработать на опережение, перехватить инициативу и нанести укол раньше. Но Вонг ждал. Он просто остановился, расставив пошире босые ноги, и пристально смотрел на приближающегося врага.

Вот их разделяет десять шагов… Пять шагов…

Три шага!

Они прыгнули вперёд одновременно.

Айа-багаанец крутанул кистью, изображая удар сверху, но перевёл клинок в горизонтальную плоскость, нацеливаясь перерубить шею сбоку.

Вонг поднырнул под тесак, захватывая запястье противника. Дёрнул его, добавляя скорости, повёл кулак нападающего вперёд и вверх, выворачивая кисть.

Матрос охнул, разжал пальцы. Тесак запрыгал по палубе, направляясь в сторону Ланса, но остановился на расстоянии пяти-шести шагов.

В это время голлоанец ударил матроса ногой под колено и, довершая начатую работу, ребром ладони в основание черепа. Раздался мерзкий хруст. Безжизненное тело свалилось ничком.

Ланс прикидывал, как половчее завладеть валяющимся на палубе оружием, и вдруг краем глаза увидел айа-багаанца, выбравшегося из-за бочек и подкрадывающегося к Вонгу сзади. В руках матрос держал толстый брус — обломок рангоута, — которым и намеревался огреть темнокожего бойца по затылку. Очевидно, стрелок на квартердеке тоже заметил предательское нападение.

Грянул выстрел…