in0

— Одно дело хрупкие, другое — грязные, — говорит Лена. — Голландия — место какое, просто волшебство. Эти заросшие берега, стены — как будто ты попал в другой город. Новоголландский проект Фостера, как и Мариинка — вообще кошмар и издевательство, больше похожие на какие-то акции для отмывания денег, и я надеюсь, они этого все-таки не построят. Точно также я не боюсь и газпромовской бандуры, ее не будет просто потому, что это невозможно. Они выбрали самое неудачное место с точки зрения технических параметров. Я читала, что даже если башню «Газпрома» выстроить до половины высоты, уже начнутся катаклизмы. Там же, как говорят, сверху глина, а под ней вода под офигенным давлением, как в пушке снаряд. У Нострадамуса написано, что город на севере рухнет в столпах воды и пламени. Пламя это, наверное, аллегория Газпрома. Короче, 333 года город простоит, немного осталось.

Теперь мы идем по Кузнечному переулку. Перед нами дом Достоевского...

— Как тебе такие имена? А вот мансарда, а под ней три окошка, здесь я прожила 10 лет. Сначала окошка у нас было два, а третье занимал авторитет Багратион Углава, про него даже в «Бандитском Петербурге» отдельно рассказывали. Мы с моим тогдашним спутником жизни Серегой Кагадеевым подъедались из его холодильника. Как-то утром Серега пошел на кухню ставить чайник, а там Багратион, а по стенам сидят на корточках такие классические ребята, а на столе куча долларов и он их делит, кого-то мирит, решает судьбы. Ребята встают, говорят нам: «Здравствуйте»... Сам жил при этом в коммуналке, да, авторитет не имеет права иметь собственность и семью, а то ты не знаешь! Это уже потом они стали: «А чё, мы хуже всех что ли». В общем, комната в результате отошла к нам, потому что соседа зарезали в Голландии, 19 ножевых ранений.

Владимирская площадь, центр композиции — бессовестная новостройка «Регентхолла». К ней прилепился отбитый общественностью дом пушкинского товарища Дельвига, но теперь уже не понятно кто из них выглядит пришитым не к тому месту рукавом.

— Хотела завести тебя в этот двор позади торгового центра, да не буду. Заходишь, думаешь: блин, как Озерки — ну это у нас спальный район такой. А вот здесь, справа была шикарная круглосуточная разливуха, мы тут очень много времени проводили с Серегой.

Сергей Кагадеев — один из вышеупомянутых королей Санкт-Петербурга — теперь живет в Москве. А мы, проходя по Загородному проспекту, встречаем его брата Андрея. Настоящий Король, прется совершенно запросто по тротуару, тащит картонную коробку с надписью НОМ. Те, кто помнят 93-й так, как помню его я, разделят мою тихую радость. Мы с Кагадеевым договорились о встрече на Невском, на выставке великого русского художника Копейкина.

II.

Галерея, в которой проходит выставка, надежно спрятана во дворе какого-то распонтованного банка: шлагбаум, охрана, потом налево, в подвал без вывески, звонить три раза. Тем не менее, зрители подтягиваются. Николай Копейкин автор, безусловно, культовый. Последние годы работает над художественным циклом «Слоны Петербурга», потому и говорит охотнее всего именно о слонах.

— А я вот про слонов по радио слушал, Запашный Эдгар рассказывал о злопамятных животных. Вот самые злопамятные — это слоны. Они могут десятки лет помнить об обиде, которая им была нанесена человеком, а в один прекрасный момент этого человека убить, причем очень коварно. Например, когда их перевозят в поезде, дрессировщик заходит в клетку, а слон делает вид, что его просто качнуло, и давит, и таких случаев много. А сам стоит: «Ой!.. как же это могло случиться». У нас в городе слонов нету. Была Бетти, которую во время войны убило бомбой. И был один слон, который пережил блокаду, в 78-м, кажется, умер. Его, конечно, могли съесть, но показали характер: вот, даже слона сберегли.

Мы выходим на улицу, встречаемся с Андреем Кагадеевым и отправляемся вверх по Невскому. В паре кварталов отсюда, в доме, также выходящем прямо на проспект, скрывается мастерская и репетиционная база НОМа. Довольно трудно представить что-нибудь подобное на нынешней Тверской, равно как и вышеозначенную галерею в столичном банковском здании.

— У нас пока старая система мастерских на льготной аренде, — объясняет Кагадеев. — Время от времени совершаются попытки перевести это дело на коммерческие рельсы. Я сам участвовал два раза в демонстрациях по этому поводу, но вообще все сейчас сидят и ждут, когда эта халява кончится.