Читаем Иначе не могу полностью

— Хм… не совсем ты меня убедил, конечно, но экскаваторишку, как ты выражаешься, подбросим, хотя сами стонем — не хватает. — Азаматов — какой он все-таки маленький — посмотрел на Сергея снизу вверх.

— Вот мой дом. Дошли. — И вновь неожиданно рассмеялся.

— Что вы смеетесь?

Глаза Азаматова блеснули в темноте.

— Ничего. Просто вспомнил, как ты на Надю посмотрел.

— Какую Надю?

— Да секретарь мой. — И, протянув руку, заключил:

— Двигай. Но все-таки отрегулируй свою тормозную систему. В разумных, конечно, пределах. Не несись сломя голову.

«Что-что, а тормозить мы умеем, — размышлял Сергей. — Даже на хорошей дороге».

На душе было неспокойно, словно за спиной, у фиолетово-синей черты горизонта, вставала сизая наволочь — предвестница грозы.

…Сергей попытался привстать, но что-то холодное, прямо-таки леденящее, навалилось на него, не давая дышать. Что за чертовщина? Неистово работая локтями, он высвободил голову и свалился с кровати на пол.

Перед ним стоял Станислав. В реглане, кирзовых сапогах. Из кармана свисал ремешок фотоаппарата. Загорелый, небритый. Как мартышка. Беспомощное, потешное выражение на лице — в пылу возни слетели очки.

— Найди бинокль, черный! — заныл он. И, привычным тычком отправив их на переносицу, бухнулся в кресле.

— Здорово!

Сергей обрадовался появлению журналиста. Он буквально вытряхнул его из реглана, содрал с плеч пиджак, бросил пижаму с пушистыми кистями, заставил снять сапоги (сам полы мыл!), полез под диван, и оттуда вылетела пара стоптанных домашних туфель. На столе появилась «Старка», соседка дала удивительно ароматные маринованные огурцы, ощерилась рваными краями банка с тушенкой.

— Хорошо! — Станислав, только что умывшийся, потряс головой, разбрызгивая капли. — М-да. Старцев пьет «Старку», — скаламбурил он.

Сергей был прямо-таки счастлив. Все тревожные мысли последних дней, словно материализуясь в тяжелый груз, навалились на него. И хрупкие молчановские плечи казались ему теперь надежней и сильней, чем собственные, на которые он привык надеяться во всех случаях жизни. Нет, здорово, что он наконец здесь!

— Ну?

— Ага.

— А что небритый?

— Некогда было. Да и нечем.

— Как так?

— Сутки сидел в лесу.

— Почему?

— Ты знаешь, что такое авторотация?

— В самых общих чертах. В общем… когда у вертолета или самолета отказывает мотор, лопасти винта ставятся под определенным углом к набегающему потоку воздуха и создается как бы тормозящий момент. А что?

— Благодаря этой авторотации я с тобой тут «Старку» пью. Думал — каюк.

— Что случилось-то?

— Летел я сюда на вертолете, понимаешь? На МИ-1, что к вашему буровому тресту приписан. И при посадке сдох мотор. Как приземлились — чудо. Треснулся башкой об что-то — пощупай-ка шишку. Плюхнули прямо на поляну. Пока связались, то да се… А теперь — сорок соболей, сорок нитей жемчуга, сорок бочонков браги! Вот! — Он выхватил откуда-то из-под себя газету. — Читай, Сергей Ильич Старцев. Взял прямо из экспедиции.

Вот это да! На третьей странице. «Пугаясь собственной тени». И подписи: «С. Старцев, начальник нефтедобывающего участка, С. Молчанов, наш спец. корр.».

Сергей мельком взглянул на Молчанова — тот, улыбаясь, смотрел на него.

«Самое интересное в том, что руководство управления в принципе не отрицает необходимость повышения качества ремонта скважин. Но подозрительно платоническое это «за». Еще бы, истина не требует доказательств. Но в то же время с завидной последовательностью, достойной лучшего применения, в частных беседах, на собраниях бригад подземного ремонта доказывается преждевременность и даже… вредность гарантийного документа.

Нефтепромысловое хозяйство — вещь очень хлопотливая, здесь еще велик элемент случайности, зависимости от природных условий. Как говорят сами добытчики, скважина — это тебе не кастрюля, внутрь не заглянешь. Но ведь есть свои закономерности, на которых базируется гарантия и без которых немыслимо любое производство!»

Сергей начал тщательно и придирчиво вычитывать каждую строчку, охватывая каждую фразу целиком, даже шептал что-то про себя, как бы кристаллизуя смысл и направленность выводов.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека башкирского романа «Агидель»

Похожие книги

Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза
О, юность моя!
О, юность моя!

Поэт Илья Сельвинский впервые выступает с крупным автобиографическим произведением. «О, юность моя!» — роман во многом автобиографический, речь в нем идет о событиях, относящихся к первым годам советской власти на юге России.Центральный герой романа — человек со сложным душевным миром, еще не вполне четко представляющий себе свое будущее и будущее своей страны. Его характер только еще складывается, формируется, причем в обстановке далеко не легкой и не простой. Но он — не один. Его окружает молодежь тех лет — молодежь маленького южного городка, бурлящего противоречиями, характерными для тех исторически сложных дней.Роман И. Сельвинского эмоционален, написан рукой настоящего художника, язык его поэтичен и ярок.

Илья Львович Сельвинский

Проза / Историческая проза / Советская классическая проза
Сибирь
Сибирь

На французском языке Sibérie, а на русском — Сибирь. Это название небольшого монгольского царства, уничтоженного русскими после победы в 1552 году Ивана Грозного над татарами Казани. Символ и начало завоевания и колонизации Сибири, длившейся веками. Географически расположенная в Азии, Сибирь принадлежит Европе по своей истории и цивилизации. Европа не кончается на Урале.Я рассказываю об этом день за днём, а перед моими глазами простираются леса, покинутые деревни, большие реки, города-гиганты и монументальные вокзалы.Весна неожиданно проявляется на трассе бывших ГУЛАГов. И Транссибирский экспресс толкает Европу перед собой на протяжении 10 тысяч километров и 9 часовых поясов. «Сибирь! Сибирь!» — выстукивают колёса.

Анна Васильевна Присяжная , Георгий Мокеевич Марков , Даниэль Сальнав , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Поэзия / Поэзия / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Стихи и поэзия