Иначе

Даня смотрит сперва на нее, потом на дядю Витю и, наконец, фокусирует взгляд на покойном друге. Леша абсолютно такой же, как и на последней их встрече, разве что лицо более спокойно. Такие же скулы, обтянутые кожей, так же сложены руки на груди. Единственная разница, что это никакая не шутка. Понимание этого, как гром поражает Даню. Это реальность, то, что никак нельзя изменить. Ни за какие деньги купить, ни за какие мольбы не выпросить. Не изменить никак. Необратимость. Даня подходит к другу, кладет руку ему на плечо, быстро подносит голову к груди Нео и, не находя никаких слов даже внутри себя, отходит от гроба. Понимая¸ что сейчас что-то произойдет, он обходит собравшихся, чуть ли не бегом выскакивает на главную аллею, и слезы градом начинают литься по его щекам.

Несколько минут, отделяющих Даню от места, где теперь будет покоиться его друг до выхода с территории кладбища, несмотря на все мимолетность, тянутся невероятно долго, и когда черные кованые ворота границы уже в зоне прямой видимости, Даниил заставляет себя сделать рывок, чтобы поскорее очутиться в более привычном мире. С выходом с кладбища, звук каркающей вороны, который, как все не мог понять Драйвер, действительно следует за ним от могилы вместе с серой птицей, либо просто на репите с одинаковым временным интервалом, проигрывается у него в голове, сменяется на шум, находящейся неподалеку кольцевой автодороги. На самом деле, отзвуки магистрали должны были быть слышны и там, но по непонятным для парня причинам, они стали восприниматься его слуховым аппаратом чуть ли не именно в момент пересечения им границы кладбища от остальной лесопарковой полосы общего пользования.

Даня нащупал в кармане зажигалку, и достав ее вместе с новой пачкой сигарет, закурил. Вакуум в голове хотя и не думал полностью рассасываться, но хотя бы позволял начинать думать более или менее осмысленно, а не на автомате. Парень примерно понимал, где находится и как ему следует добираться до дома, а это, с учетом того, что кровать ему виделась единственно возможным местом пребывания на ближайшие сутки, а может и больше, было уже неплохо. Некое подобие, в прямом смысле этого слова, автобусного кольца, располагалось около зеленой в летние времена зоны. Именно сюда и шел автобус, возивший Даню на прежнее рабочее место. Конечно же, он мог подождать Лену или еще кого-нибудь, кто, чисто теоретически, мог бы довести его до дома, но возможное общение, пусть даже и с лучшей подругой, казалось ему явно лишним. Тем более, что, вероятнее всего, она пойдет со всеми на поминки. Даниил же не при каких условиях не согласился бы посетить это мероприятие.

Доза никотина, как никогда выручает Драйвера. Он делает последнюю затяжку и кидает окурок в урну, стоящую рядом со скамейкой для ожидания автотранспорта. Становится полегче. Мороз перестает так ощущаться, и с неба начинает потихоньку сыпать мелкими снежинками. Даня делает пару глубоких вдохов, но уже воздуха без табачной смеси и поднимает голову кверху, подставляя лицо зимней форме воды. Парень пытается взглядом пробраться через снежинки в обратном их движению направлении, через плотную серую пленку Северо-Запада России туда, где чистое голубое небо и солнце. «Интересно, Леха сейчас там?» И как будто в ответ на его мысли, голос рядом заставляет его вздрогнуть от неожиданности.

– Думаешь, как там твоему другу?

Даня резко переводит взгляд со снежной пелены, в которую уже превратились, бывшие не так давно небольшими, снежинки, в сторону появившегося, откуда не возьмись, мужчины в темной куртке гораздо ниже пояса и таких же темных брюках, скомканных к низу, в месте соприкосновения с ботинками. Густая борода, со множественными вкраплениями седых волос, разбавляет абсолютное властвование темно-черных тонов гардероба мужчины и уходит посредством бакенбард под аналогичную остальной цветовой гамме верхней одежды шапку.

– Не переживай, хорошо ему там. А в течение следующих шести дней, и даст Господь до Страшного Суда, будет гораздо лучше, чем нам здесь.

Даниилу лицо, уже порядком заметенное снегом, ворвавшегося в окружающий парня мир, персонажа, кажется знакомым, а после этих слов парень и вовсе определяет в мужчине священнослужителя, проводившего отпевание Леши. Именно на него переводил свой взгляд Даня в моменты, когда в пол часовни смотреть становилось совсем невыносимо.

– А вы в курсе, молодой человек, что от вас тоже зависит, хорошо ли будет Алексию там?

– Что вы имеете ввиду?

– Все мы на этой Земле грешны, и у друга твоего, вероятнее всего, были такие дела, вещи, которые он бы хотел изменить, теперь то он точно это знает, и за которые на сороковой День Господь с него спросит.

Даня никогда особо не вникавший в бабушкины разговоры о вере, внимательно слушает мужчину.