Иная судьба. Книга II

Спросить ли его о судьбе сэра Артура? Вот и капитан Винсент упоминал, что господин Фуке — кладезь знаний, и советовался обращаться к нему, как к неиссякаемому источнику сведений…

В полном соответствии с мысленным настроем ноги сами принесли Доротею в библиотеку, где по случаю сгущающихся сумерек уже зажглась люстра. Секретарь был здесь, за своим любимым рабочим пюпитром, с благоговением изучая какую-то инкунабулу. «Помяни чёрта к ночи — а он тут…» — невольно вспомнила Дора поговорку какого-то далёкого народа, которую любил цедить сквозь зубы её братец при очередных визитах посыльного от барона. И вроде бы обходителен был секретарь, и галантен, но любил — или подражал — своему хозяину чересчур рьяно. Герцог предпочитал одежду чёрных тонов постольку, поскольку, пребывая в мрачном настроении, пестроты и ярких расцветок не переносил, однако в последнее время камзолы его начали заметно оживляться. Мэтр же, подобно ворону, был наглухо упакован в чёрное, и даже манжеты на рукавах его одеяния и изысканно-скромное жабо отливали жгуче-угольным, словно носил секретарь неснимаемый пожизненный траур.

— Его светлость, к сожалению, отсутствует. — Фуке, узнав о цели посещения благородной дамы, склонил голову с безупречным пробором, обозначая глубочайшее почтение. Иссиня-чёрные пряди упали на лицо, оттенив белизну кожи, воистину аристократическую. — Я могу его заменить? Всецело к вашим услугам, госпожа Смоллет.

Очень даже мог бы. Но увы — Доротея смешалась, вспомнив, что не имеет представления, в какой степени мэтр секретарь осведомлен о всех перипетиях внезапно обретённой супруги герцога. Не получится ли, что, обратившись за советом и помощью к Фуке, ей потом придётся горько пожалеть о своей откровенности? Поэтому она ограничилась лёгким реверансом и извинениями. Нет, к величайшему сожалению, ей необходимо поговорить именно с его светлостью, и если уж это в настоящее время не представляется возможным — тогда позже… или в другой раз…

— Весьма сожалею, — чопорно произнёс мэтр секретарь. И было непонятно: досадно ли ему, что герцог отсутствует, или жаль, что отвергли помощь его, Максимилиана Фуке, человека, в сущности, могущественного почти столь же, как и его высочайший господин. Что-то промелькнуло в тёмных глазах. — Весьма…

— Я…

Доротея Смоллет почувствовала, что растеряла слова. Этакого с ней никогда ещё не случалось. Смущённо погладила переплёт старой книги, которую, оказывается, и не заметила, как прихватила с собой, мысленно сосчитала до пяти, и снова сбилась, не зная что ответить. Как маленькая девочка перед учителем… Что за вздор! Этот мэтр уж никак не старше её, но отчего он смотрит так настойчиво, в упор, не желая отводить взгляд, это, в конце концов, просто неприлично!

— Вам довелось отыскать какой-то раритет со старыми записями? — прервал молчание мэтр Фуке. — Могу я взглянуть? С вашего позволения, сударыня… Я считаюсь неплохим знатоком…

— Нет-нет, — поспешно отозвалась Доротея, чувствуя, как щёки опаляет жаром. — Это… записи частного характера, которые мне хотелось бы обсудить…

— … лично с его светлостью, — пришёл на выручку секретарь. — Понимаю, госпожа Смоллет. Конечно. Разумеется. Я распоряжусь известить вас, как только его светлость сможет вас принять.

Ноздри хищного, с горбинкой, носа чуть дрогнули, будто он уловил какой-то новый для себя запах. Дора мысленно чертыхнулась. Надо же было с утра пролить лишнюю каплю духов на кружевной воротник, очень уж соскучилась она по запахам и ароматам, а тут — Бланш прислала обожаемую с детства «Вербену»… И ведь унюхал, Ястреб… Она подавила невольную дрожь. Ещё раз церемонно присела. И покинула библиотеку, чувствуя спиной пронизывающий до печёнок взгляд. Придётся обратиться к капитану.

— … Да нет его, драгоценнейшего, — в сердцах сообщила матушка Аглая. — Сколько можно — третий день уже его светлость заседают безвылазно в суде, то с Максом, то с моим оболтусом… Ох, вы уж простите, что я его так, по-домашнему называю-то…

Доротея невольно улыбнулась. Да уж, назвать оболтусом доблестного капитана, в каких-то полчаса разгромившего вооружённый до зубов орочий отряд, могла единственная женщина на свете — его бесстрашная матушка. Впрочем, с неё стало и его светлость так величать — втихаря, когда никого поблизости не ошивалось. Грозна и гневлива была порой эта женщина, и на ней, как на гранитном незыблемом основании держались порядок и покой Гайярда.

— Не раньше, чем в ночь появятся оба, — рассеянно подытожила домоправительница, вертя в руках пакет со странного вида синей сургучной печатью. — Ох, не нравится мне это. От господина Карра письмо, не к добру, пойти, со стариком Гийомом зачитать…

Пришлось Доротее отправиться восвояси и запастись терпением. Похоже, время советов со стороны ещё не пришло. Не станет же она напрашиваться на приём к герцогу на ночь глядя, а что у него запланировано на завтрашний день и найдётся ли у светлейшего свободная минута для компаньонки жены — Бог весть. Оставалось лишь надеяться на идеальную память мэтра Фуке и его обязательность.